Различия

Показаны различия между двумя версиями страницы.

--- док:документы_сиссона [2011/07/22 17:07]
admin [А. Общее историческое неправдоподобие]
+++ док:документы_сиссона [2011/07/25 13:36] (текущий)
admin [III. Действительное происхождение документов]
@@ Строка 1: / Строка 1: @@
-====== Документы Сиссона ======
+====== Джордж Ф. Кеннан «Документы Сиссона» ======
 Зимой 1917-18 гг. комитет по общественной информации (Committee on Public Information), являвшийся официальным органом американской пропаганды в период Первой мировой войны, направил в Петроград своего особого представителя Эдгара Сиссона, бывшего редактора журнала «Космополитен» («Cosmopolitan Magazine»). В феврале и марте 1918 г. Сиссон приобрёл и вывез из России ряд документов и фотокопий документов, имевших целью доказать, что руководители большевистского правительства были платными агентами германского генерального штаба. Перевод шестидесяти девяти этих документов, частью вместе с факсимильными копиями оригиналов, был опубликован осенью того же года комитетом по общественной информации в брошюре, ставшей частью официальных публикаций комитета «Выпуски военной информации» ("War Information Series")((Комитет США по общественной информации, Джордж Криил (председатель), Германско-Большевистский заговор („Выпуски военной информации“, №20 (Вашингтон, октябрь 1918 г.).)). Ниже следует попытка дать оценку подлинности и значению этих документов в свете доказательств, имеющихся на сегодняшний день.
@@ Строка 174: / Строка 174: @@
 Почему шрифт оригиналов и фотокопий не были исследованы ранее – одна из загадок этой истории. Верно, что оригиналы были отосланы президенту Вильсону вскоре после того, как Харпер и Джеймсон завершили свою работу с ними, и они были недоступны до начала 1953 г. Американские эксперты по почеркам, как отмечено выше, их не видели. У госдепартамента, видимо, никогда не было доступа к ним. Но они были лично у Сиссона в течение всего лета 1918 г. и были доступны для изучения, пока их не передали президенту в ноябре того же года.
+===== III. Действительное происхождение документов =====
+В своих опубликованных мемуарах((Эдгар Сиссон „Сто красных дней: личная хроника большевистской революции“ (Нью Хейвен (New Haven), 1931))) Сиссон рассказывает довольно подробно об обстоятельствах приобретения им этих документов.
+Евгений Петрович Семёнов (иногда подписывавшийся Коган-Семёновым) был петроградским журналистом, известным западным посольствам как корреспондент, а после Февральской революции как сотрудник редакции газеты „Вечернее Время“. Это была одна из газет, владельцем и издателем которой был известный издатель Алексей Сергеевич Суворин, причём основным изданием была утренняя газета „Новое Время“. Обе газеты были консервативного, антигерманского и антисемитского толка (что не мешало им пользоваться талантами еврейских журналистов, если это требовалось).
+Будучи сам и антигермански, и антибольшевистски настроен, Семёнов стал полезен временному правительству на волне беспорядков июля 1917 г., предпринимая усилия по дискредитации большевиков как германских агентов публикациями материалов разведки, обвиняющими тех в получении денег от немцев. Семёнов, как представляется, принимал участие в сборе части этого материала. Вскоре после Октябрьской революции, когда „Вечернее Время“ было закрыто, он отправился на Дон к Корнилову. Тогда, по-видимому, он привёз туда документы, которые впоследствии вошли в Приложение I коллекции Сиссона, и устроил там их публикацию.
+Семёнов возвратился в Петроград в январе 1918 г., будучи направлен посредником из-за своих хороших связей с посольствами Союзников на переговоры о получении займа для антибольшевистских сил на Дону((Копии писем о полномочиях Семёнова в этих целях, выданные „временным правительством Северного Кавказа“, находятся в хранилище Исторического Общества Миссури, Сент-Луис, рукописи Давида Р. Фрэнсиса (David R. Francis).)). Вскоре после его возвращения в Петроград копии этих более старых документов стали доходить до сведения Союзнических посольств. Понятно, что, если бы представителей Союзников удалось убедить в том, что большевики – германские агенты, шансы получить финансовую помощь для антибольшевистских сил повысились.
+Но эффективность этих старых документов была ограничена. Если бы им поверили, то это доказало бы лишь, что до захвата власти в ноябре 1917 г. большевики, тогда лишь борющаяся оппозиционная группа, получали средства из германских источников. Документы не доказывали даже причастность самого германского правительства; насколько показывали документы, деньги могли поступить из дружественных кругов германских социалистов. Чтобы пробудить энтузиазм Союзников, необходимо было показать, что не только в прошлом, но и в настоящий момент, большевики получали официальную германскую поддержку и что эта деятельность была прямым продолжением германских военных усилий. Именно перед лицом таких обстоятельств Семёнов и появился сразу по возвращении в приёмной американского посла с первыми документами новой серии, исходящими из самого Германского Генерального Штаба, и показывающими якобы германо-большевистские связи на текущий момент. Это случилось как раз тогда, когда подборки старых документов были оставлены у дверей Союзнических посольств (а также и на пороге начальников британских разведслужб в Петрограде) анонимными жертвователями.
+Семёнов, который бежал из России следующей зимой и присоединился к эмиграции в Западной Европе, никогда впоследствии не пытался отрицать свою роль в доставке документов Сиссона; но он заявлял, что был лишь посредником между теми, кто украл или переснял их из большевистских подшивок документов, и Союзническими посольствами, куда они были доставлены. Из заявлений Семёнова того времени Сиссон вынес заключение, что были „две группы, работавшие против большевиков“, которые были связаны с доставкой первой серии документов, что эти группы были „по большей части“ независимы друг от друга, хотя Семёнов был членом обеих и „главой“ одной из них, а другая, которой Семёнов не руководил, состояла из лиц, связанных с военными и военно-морскими службами, что все они были против большевиков, но продолжали работать на старых должностях для получения внутренней информации. Эти люди, рассказывает Сиссон, проводили сложную операцию перехвата сообщений прямой телеграфной линии связи русской делегации в Брест-Литовске и Советского штаба в Смольном Институте((Есть некоторые свидетельства, что такая группа в самом деле существовала, и её усилия были успешны. Перехват телеграммы из Брест-Литовска в Петроград действительно содержится в документах Сиссона и имеет признаки подлинности. Есть также некоторые доказательства того, что материал, полученный этой группой, использовался в подготовке документов Сиссона. Это позволило авторам документов включить в них подлинную информацию, ещё широко не известную, и значительно усилить впечатление подлинности, особенно когда некоторые позиции впоследствии подтвердились.)). Их обычно называли „группой связи“.
+Семёнов сообщил Сиссону о людях, занимавшихся добычей этих документов, немногое, разве что назвал имя некоего „полковника Самсонова“, руководителя группы связи. Непохоже, чтобы он сообщил Сиссону имена каких-либо членов его собственной группы. Но немного позже, когда Семёнов приехал в Лондон, у него было несколько бесед с сэром Бэзилом Томпсоном (Basil Thomson), руководителем Скотланд-Ярда; и Томпсону он признался, что вообще-то получил документы от приятеля и коллеги по редакции „Вечернего Времени“ Антона Мартыновича Оссендовского. Ввиду этого признания надо повнимательней приглядеться к облику и окружению Оссендовского.
+Имя Оссендовского известно английским читателям, в основном, как автора ряда автобиографических работ, из которых, возможно, наиболее известна „Звери, люди и боги“((Нью-Йорк, 1922 г. Менее известные работы того же рода: „Человек и загадка в Азии“ (Лондон, 1924 г.); и „От президента до тюрьмы“ (Лондон, 1925 г.)
+)). Эти записки расплывчаты и запутаны как в отношении хронологии, так и обстоятельств, и во многих отношениях не внушают доверия. Как исторические или даже автобиографические свидетельства они абсолютно неудовлетворительны((В середине 20-х гг. шведский исследователь Свен Хедин (Sven Hedin) резко оспорил правдивость отчёта Оссендовского в его книге „Звери, люди и боги“ о путешествии по Средней Азии. Последовала оживлённая полемика; и немецкие издатели Оссендовского ответили целой книгой в защиту его честности (Um Ferdinand Ossendowski [Frankfort on the Main, 1925]). Эта книга сама по себе – библиографическое недоразумение и оставляет желать лучшего в смысле научности.)).
+Принимая это во внимание, а также то, что другого биографического материала нет, непросто составить достоверный отчёт о жизни и деятельности Оссендовского. Нет оснований сомневаться, что он родился в Польше 27 мая 1876 г., был привезён в Россию в раннем возрасте и получил там образование. На этом определённость кончается. В последние годы века, по его собственному признанию, он был студентом Петербургского университета, но диплома не получил в связи со студенческими беспорядками 1899 г. В отношении периода с 1899 по 1903 год он рассказывает удивительное множество историй о своих занятиях, должностях и приключениях. То ли он был в это время ассистентом профессора Петербургского университета Станислава Залесского, то ли находился в Западной Европе, где получил докторскую степень (а также звание „Officier d'Académie“) в Париже и много путешествовал по Франции и Испании; или, что менее вероятно, делал всё это одновременно. В 1903 г. он отправился во Владивосток, где, по его утверждению, имел какое-то отношение к восточному отделению Российского Географического Общества (был „учёным секретарём“).
+Он всё ещё был там, когда началась русско-японская война. Где-то во время войны он поехал в Харбин и стал служащим Китайской Восточной железной дороги. Одним из немногих относительно достоверных фактов его карьеры является избрание его 25 ноября 1905 г. председателем стачечного комитета тех, кого можно было бы назвать „белыми воротничками“ этой железной дороги((См. „Движение в войсках на Дальнем Востоке“, Красный Архив, XI-XII (1925 г.), стр. 299-386.)).
+Это положение привело к его конфликту с более радикальными руководителями социалистической рабочей организации. Но этого также оказалось достаточно, чтобы сделать его участником беспорядков и сопротивления российским властям в этом регионе в месяцы непосредственно после окончания войны. После подавления этих волнений он был арестован (16 января 1906 г.), судим и приговорён к восемнадцати месяцам тюрьмы. Его освободили в Харбине 23 сентября 1907 г., и он вернулся в Петербург той же осенью.
+Здесь, он говорит, он испытал три года лишений и бедности, прежде чем „сломил постоянное сопротивление и преследования властей“ и нашёл постоянную работу. Как он утверждает, это было место научного ассистента на фабрике Coillon'a в Петербурге, обстоятельство, которое трудно примирить с уверением его издателя, что он был перед самой войной „...специалистом в вопросах золота и платины, председателем Всероссийского Бюро Золота и Платины, членом Совета купцов и промышленников Петербурга... сотрудником графа Ю.Ю. Витте((графа Витте звали Сергей Юльевич – прим. перев.)) по вопросам золотопромышленности... издателем ежемесячного журнала „Золото и платина...“, а также автором ряда беллетристических произведений.
+Как бы там ни было, первые месяцы войны застали Оссендовского за совсем другими занятиями. Разразившаяся война привела к усилению попыток части русских деловых кругов не только искоренить самые остатки германского коммерческого влияния в России, но путём раздувания и эксплуатации военной истерии, дискредитировать и разорить тех российских конкурентов, которые были уязвимы к атакам на их немецкие имена или германское происхождение их предприятий((Существовало, по-видимому, несколько сообществ, основанных с этой целью или преследовавших её – „Общество 1914-го года“ было одним из таких.)).
+Есть очень серьёзные основания полагать, что Оссендовский служил этим российским торгово-промышленным кругам в течение военных лет 1914-1917 гг., а, возможно, и ранее в качестве платного пропагандиста. Проводником этих его стараний было, в первую очередь, „Вечернее Время“. Его усилия приняли форму статей, подписанных почти неизменно псевдонимом „Мзура“. Манера подачи газетой этого материала – ни в форме репортажей, ни в виде редакционных статей – выявляет их сущность как оплаченной пропаганды. Есть все основания полагать, что не только Оссендовский лично, но и сама газета (находившаяся под сильными подозрениями в откровенной продажности) получала вознаграждение за эти услуги. Это очень подходило для газеты, чья яростная антигерманская редакционная линия была давно известна((Постоянные атаки суворинских газет на Германию начались задолго до войны. К 1908 г. они достигли такого напора, что стали предметом озабоченности германской дипломатии. Министр иностранных дел России Извольский был вынужден в то время признаться германскому послу, что мотивы нападок оставляют его в недоумении и он неспособен их остановить. („Die große Politik der europäischen Kabinette [Большая политика европейских кабинетов] 1871-1914“, изд. Й. Лепсиус (J. Lepsius), А. Мендельссон Бартольди (A. Mendelssohn Bartholdy), Ф. Тимме (F. Teimme) [Берлин, 1922-27], XXVI, часть I, 315-16).)). В основе статей Мзуры лежало намерение убедить читателя, что даже в самый разгар войны Россия продолжает оставаться жертвой широчайшей „паутины“ тайных германских коммерческих интриг.
+Статьи Мзуры продолжали в обилии появляться в течение всех военных лет вплоть до революции. По крайней мере двадцать из них были опубликованы в газетных колонках в первой половине 1915 г., вместе с другими, также очевидно вышедшими из-под пера Оссендовского (некоторые - с его инициалами). Они выходили до Февральской революции, после чего Оссендовский, по-видимому, стал, как и Семёнов, регулярным редактором газеты.
+К концу лета 1917 г. Оссендовский видимо начал, вместе с Семёновым, в какой-то форме сотрудничать с чинами военной разведки временного правительства, которые были сильно заинтересованы в выявлении связи между большевиками и немцами. Сам он позднее заявлял, что участвовал в „разоблачении“ большевиков после июльских беспорядков((Подшивка документов Сиссона, письмо Самуэля Харпера к Аллену Картеру, 14 октября 1920 г.)), операции, инспирированной правительством. Они с Семёновым участвовали в инструктивных совещаниях в штабе армейской разведки летом 1917 г. в качестве специалистов по антигерманской пропаганде((Там же, меморандум разговора Томпсона с Семёновым в Скотланд-Ярде, Лондон, 17 июля 1920 г.)) и, предположительно, получили финансовую поддержку из этого источника.
+В письме 1920 г. Оссендовский пишет о себе, что был „вначале издателем „Биржевых Ведомостей“, а затем, во время войны, газеты „Вечернее Время“, где вёл борьбу с Германией во всех областях нашей жизни, пользуясь материальной и денежной помощью, предоставленной мне Н.А. Второвым, А.И. Гучковым, представителями Польши и др.“((Там же, письмо от 11 апреля 1918 г. Оссендовского Русской Экономической Лиге в Нью-Йорке.)) Второв был известным московским коммерсантом. Гучков был председателем Военно-промышленного комитета Российских производителей и, после Февральской революции, первым военным министром временного правительства. Пожертвования Гучкова могли поэтому представлять взносы российских коммерческих кругов или, после Февральской революции, кругов военной разведки.
+Неясно, кто был представителями Польши; но существуют веские доказательства, что отношение к происхождению документов имели польские круги. Некоторые члены местного Польского комитета в Москве были помянуты в связи с доставкой поздней серии документов в тамошнее американское генеральное консульство((Там же, в телеграмме от 22 мая 1918 г. в Архангельск госдепартамент запрашивал, оставляли ли „аббат Лютословский, граф Послонский и другие поляки“ другие экземпляры „Документов Сиссона“ в генеральном консульстве в Москве.)). Сэр Бэзил Томпсон также намекал на сведения британцев о происхождении документов (вероятно, куда более точные, чем информация, имевшаяся у американского правительства), когда писал чиновнику госдепартамента 29 июля 1920 г.((Там же, письмо Томпсона Артуру Булларду.)), что, хотя он ничего не знал об Оссендовском, “...конечно, хорошо известно, что в Польше есть настоящая фабрика по производству поддельных документов, в чём поляки весьма искусны...“ Тенденциозность документов – антибольшевистская и антигерманская – конечно, очень подходила ко взглядам тех поляков, которые, как Оссендовский, полагались в будущем на благосклонность к Польше некоммунистической России.
+В целом, очевидно, что в годы, предшествовавшие большевистской революции, Оссендовский зарабатывал на жизнь в качестве профессионального поставщика антигерманского пропагандистского материала, а летом 1917 г. в особенности материала, уличающего большевиков как германских агентов. Большевики после захвата власти, естественно, пресекли всякую открытую деятельность в этом направлении и тем самым лишили его надёжного источника средств существования. Неудивительно поэтому, что мы застаём его сразу после большевистской революции при передаче своему коллеге Семёнову следующего документа, явно предназначенного для показа представителям Союзников в России:
+<block 75%>
+Вечернее Время\\
+Редакция\\
+ноября 1917 г.
+Многоуважаемый Евгений Петрович:\\
+Сохраните это письмо как документ.
+Из официальных нейтральных источников за границей мне предлагают подробную информацию о секретной германской разведывательной работе в России, в нейтральных и союзных странах, с помощью фирм, а также список германских шпионов в России. За всю эту массу информации они просят 50 000 рублей. У меня нет столько денег, и я обращаюсь с предложением приобрести этот материал к Послам Союзников.
+Тем самым я получу копию информации и смогу помочь России в тот момент, когда немцы пытаются наложить экономические оковы и заставить нас забыть прекрасные дни первой революции и снова признать Романовых или других „царей“.
+Ваш,\\
+А. Оссендовский((Там же, вкл. №2 в Лондонское донесение 758, 24 ноября 1920 г.: „История, приготовленная Семёновым...“))
+</block>
+Представители Союзников, как позднее сообщил Семёнов, отклонили это предложение. После этого Семёнов говорит загадочно: “Я организовал кампанию по-другому“((Там же.)). К тому времени, когда два месяца спустя Семёнов вернулся из поездки на Дон, документы именно описанного Оссендовским содержания, но теперь якобы исходящие из источника, куда более захватывающего воображение, начинают притекать в изобилии.
+На этом месте необходимо обратить внимание на некоторые из документов Сиссона, имеющих отношение к Дальнему Востоку. В Документе №9 несколько лиц, якобы проживающих во Владивостоке, упомянуты как германские агенты. Хотя документы не раскрывают ничего, помимо их имён, исследование показывает, что большинство этих людей были в то время или до него служащими или сотрудниками хорошо известной сибирской компании Кунста (Kunst) и Альберса (Albers). Это была крупная компания оптовой и розничной торговли, которая владела универмагами в нескольких городах и другими предприятиями в различных местах русского Дальнего Востока. Основанная немцами фирма была русифицирована перед войной принятием в русское подданство её руководящих работников. Руководителем фирмы во время Первой Мировой войны был А. Даттан (A. Dattan), ранее почётный германский консул во Владивостоке. О натурализованном, но, по-видимому, совершенно лояльном русском подданном Даттане известно, что он был отцом двух сыновей, которые воевали на русской стороне, причём один из них погиб на поле боя. Даттан помянут среди других в Документе №9 как германский шпион.
+Ещё один из отмеченных в Документе №9 как германский агент – это некий Панов, о котором сообщается лишь, что он „отставной офицер русского флота“. Это не может быть никто другой, как В.А. Панов, который был действительно отставным морским офицером, некоторое время градоначальником Владивостока и долгие годы (с 1892 г.) редактором ведущей газеты русского Дальнего Востока - владивостокской газеты „Дальний Восток“. Панов был, между прочим, старейшим и наиболее выдающимся русским публицистом на Дальнем Востоке, человеком широко известным и уважаемым. Никакого намёка на это в Документе №9 нет.
+Документ №29 возвращает нас к тем же предположениям. На этот раз приложенный отдельный лист даёт список предполагаемых германских агентов на Дальнем Востоке с их адресами. Снова исследование показывает, что большинство поименованных были должностными лицами и сотрудниками фирмы Кунста и Альберса (у двоих в качестве домашнего указан адрес самой фирмы). В списке сам Даттан и снова Панов.
+Держа эти документы в уме, вернёмся ещё раз к предшествующей деятельности Оссендовского во время войны как пропагандиста на службе у русских фирм.
+Отличительной чертой статей Мзура было постоянное повторение острейших и самых злобных нападок на фирму Кунста и Альберса и на Даттана лично. Сколько таких атак вышло из-под пера Оссендовского, установить невозможно. Сам он писал в одной из таких статей в 1915 г., что набрасывается на эту фирму „в сотый раз“; и это, вероятно, не было преувеличением. Сомнительно, чтобы история журналистики могла предъявить ещё один пример такой ожесточённой и долгой личной вендетты .
+Когда началась эта распря, насколько в неё была вовлечена газета и её издатель Суворин, тоже неясно. Оссендовский в беседе с Самуэлем Н. Харпером в ноябре 1921 г. признал, что был автором нападок на фирму. Он сказал, что впервые познакомился с фирмой в 1913 г., и упомянул, какими тёмными делами она, по его мнению, занималась и какие цели преследовала. Он сказал, что писал эти статьи „до войны“. Они, кстати, выходили, и в большом количестве, в 1915 и 1916 году.
+Есть, правда, свидетельство, что суворинские газеты нападали на эту фирму задолго до войны, с помощью Оссендовского или без. В книге „Мир или война к востоку от Байкала?“ Е.Дж. Харрисона (E.J. Harrison), опубликованной около 1910 г.((Йокогама, стр. 204-208.)), есть указание на то, что автор называет „характерной атакой“ газеты „Новое Время“ на „мистера Адольфа Даттана, германского консула во Владивостоке и главу хорошо известной в этом порту фирмы Кунст и Альберс“.
+Автор приводит отрывок из редакционной статьи „Нового Времени“ начала 1909 г., текст которой определённо напоминает выражения, которыми позднее в своих нападках на фирму пользовался Оссендовский. Можно в любом случае сказать, что гонения на эту фирму со стороны суворинских изданий с участием Оссендовского или без него начались, по крайней мере, за пять лет до войны.
+Очевидно в результате этих различных нападок и интриг Даттан был задержан в начале войны как политически ненадёжный и выслан в „административную ссылку“ в Томск. Он оставался там по крайней мере до Февральской революции. Но атаки на фирму не прекратились.
+Наоборот, Оссендовский стал дополнять свои статьи публичными лекциями на ту же тему, и даже, говорят, опубликовал книгу об этом под названием „Дальневосточный паук“. В 1915 г. он, как сообщает Панов, разработал план снять во Владивостоке кинофильм, в котором были бы раскрыты тёмные дела фирмы, а главную роль должен был играть загримированный под Даттана актёр. Видно, это было уже слишком.
+Во всяком случае, где-то в 1915 г. фирма подала на Оссендовского в суд то ли за клевету, то ли за шантаж – точно не известно. Позже он заявлял Харперу, что фирма предлагала ему 200000 рублей, чтобы он прекратил свои нападки((Подшивка документов Сиссона, „Меморандум разговора с г-ном А. Оссендовским, 25 ноября 1921 г.“, подписано инициалами „СНХ“.)). В документах Сиссона есть факсимильные копии двух анонимных записок вымогательского характера, предоставленные Даттаном в начале 20-х гг., и утверждающие, что если Мзуре будет выплачена соответствующая сумма, атаки могут прекратиться. Дело тянулось весь 1916 год и так и не дошло до суда, пока не произошла Февральская революция. Даттан и другие свидетели со стороны фирмы не смогли приехать в Петроград для дачи показаний.
+Осенью 1916 г. фирма обнародовала доказательства в поддержку своих обвинений. Говорят, этот материал был напечатан в петроградской газете „День“ в ноябре и декабре 1916 г.((Я не смог найти этих выпусков газеты „День“ в неполных материалах, доступных мне, и не мог проверить это утверждение, принадлежащее Панову.))
+Друзья Даттана явно чувствовали, что или Оссендовский, или „Вечернее Время“ пользовались какой-то особой протекцией царского правительства. Это представляется весьма вероятным. Поэтому сразу после его падения они попытались добиться тщательного расследования в интересах Даттана. Панов вместе с другими влиятельными фигурами и организациями Владивостока (включая, между прочим, и местный совет, всё ещё умеренно настроенный) телеграфировал временному правительству о необходимости рассмотреть дело. Особенно они просили учесть в этом отношении документацию отделения контрразведки в Харбине. По-видимому, в этих делах были какие-то материалы об Оссендовском, которых не было в петроградских делах.
+Большевистская революция ноября 1917 г. спасла Оссендовского от такого разбирательства. Она не избавила, однако, русский Дальний Восток от лиц, желавших расследования дела Даттана-Оссендовского. Зимой 1917-1918 гг., когда Семёнов носил Сиссону документы, Оссендовский, должно быть, в основном думал об этих людях и их обвинениях против него. Оссендовский и сам спешно отправился в Сибирь из Петрограда в мае 1918 г. с очевидной целью попасть в контролируемую Союзниками зону. Идея этого бегства наверняка пришла ему в голову в начале марта, когда казалось, что немцы займут Петроград, и петроградские газеты впервые стали печатать новости из союзнических столиц с предположениями о близкой интервенции Союзников в Сибири.
+А раз дело обстоит так, крайне интересно отметить, что Документ №29 от 9 марта 1918 г., с его списком „германских шпионов“ на Дальнем Востоке, был единственным из основной серии, который не был доставлен Сиссону до его отъезда 3 марта; документ с просьбой переслать его Сиссону был получен вскоре после этого другим американским представителем. Всё это указывает на то, что документ был составлен непосредственно после отъезда Сиссона 3 марта. Это были как раз те дни, когда в петроградских газетах появились первые (ошибочные) сообщения об интервенции Союзников в Сибири.
+Нетрудно представить, что, если Оссендовский собирался бежать на подконтрольную Союзникам территорию Сибири (что он вскоре и сделал), ему стоило учитывать свою уязвимость по отношению к обвинениям со стороны Даттана и его коллег, и что он должен был понимать, что сотрудникам фирмы и Панову будет значительно легче предъявить эти обвинения. Поэтому намерение снабдить Союзников информацией, заранее дискредитирующей этих людей, очевидно.
+Когда в конце октября 1918 г. Панов впервые узнал о публикации документов Сиссона и о том, что его фамилия значится в официальной американском издании в списке германских шпионов, то был ошеломлён. Он направил формальные запросы в местное американское бюро печати и в американское консульство о подтверждении или опровержении этих вестей, а также для получения копий документов.
+Хотя бюро печати через несколько недель опубликовало краткое содержание документов, снова упомянув его имя, он не дождался никакого ответа от американских властей. Не располагая возможностью увидеть текст, порочащий его доброе имя, он не мог ответить на обвинения. Почти год спустя ему удалось раздобыть копию американской официальной брошюры с факсимиле Документа № 29. Он сразу написал и опубликовал небольшую книгу, где указывал на многочисленные свидетельства подделки в документах, решительно указывая на Оссендовского как их автора и горько жалуясь на ту роль, которую сыграло американское правительство в очернении его имени((В.И. Панов, Исторический подлог: Американские подложные документы (Владивосток, 5 апреля 1921 г.). Копия в Библиотеке Конгресса – единственная, какую я обнаружил в этой стране.)).
+Панов в заключение своего рассказа обращался как русский журналист к своим коллегам в Соединённых Штатах с призывом выступить в защиту его чести: „Я призываю американскую прессу во имя солидарности... обратиться к тем членам американского правительства, которые отвечают за публикацию этого материала, чтобы те исполнили их долг перед американским народом, который они ввели в заблуждение, и передо мной, который пострадал от незаслуженных обвинений, бросивших тень на мою честь и репутацию.“
+Нет никаких свидетельств того, что призыв Панова нашёл отклик в американской печати; нет также и указаний на то, чтобы американское правительство когда-либо рассматривало информацию, которую он предоставил в защиту своей репутации.
+Если Оссендовский подделал документы Сиссона, то среди написанного его рукой можно было бы найти подтверждение сходства почерка с почерком на различных документах. И это как раз и есть то, что мы находим – и в значительном количестве.
+Панов при написании своей небольшой книжки о документах располагал лишь двумя подписями Оссендовского. Но даже на этой основе он смог выстроить приличную аргументацию в пользу того, что не только все подписи и пометки на полях всех документов написаны одной рукой, но и то, что это без сомнения рука Оссендовского. У современного американского исследователя более благоприятное положение. У него есть не только подписи, но и письмо Оссендовского на четырёх страницах от 11 апреля 1919 г. в Русскую Экономическую Лигу в Нью-Йорке, а также факсимиле некоторых страниц его записной книжки, воспроизведённых его франкфуртскими издателями в публикации, упоминавшейся ранее.
+Латинская „B“ из подписи Бауэра в документах Сиссона:
+{{ :док:sisson:sign1.gif?nolink |}}
+Русская „В“ в почерке Оссендовского:
+{{ :док:sisson:sign2.gif?nolink |}}
+Другой интересный пример сходства руки Оссендовского и начертания букв в документах – это сравнение подписи „Бауэр“ латинскими буквами и слова „Бюро“ (Bauer, Bureau – прим.перев.), с теми же буквами. Обратите внимание на „а“ и „u“, а также на „B“:
+{{ :док:sisson:sign3.gif?nolink |}} {{ :док:sisson:sign4.gif?nolink |}}
+Можно без сомнения сказать, что доказательства сходства подлинных образцов почерка Оссендовского и надписей на документах Сиссона многочисленны и убедительны. Самый полный образец почерка во всех документах Сиссона содержится в упомянутой выше справке, исходящей якобы из „Рабочей Коммуны Санкт-Петербурга“. Весь текст справки написан от руки. Написание, его общий характер и внешний вид неотличимы от руки Оссендовского. Хотя видно, что попытки изменить почерк основной части документов проводились (росчерки в нижней части букв, например, были сделаны с этой целью; их нет в подлинных записях Оссендовского), обычная заглавная буква „В“ у Оссендовского (русская „В“ пишется так же, как английская „Б“ – прим. авт.) очень похожа на заглавную „В“ в ряде подписей „Бауэра“. Характерная заглавная „А“ Оссендовского в его собственной подписи часто повторяется в документах, особенно в подписи, приписываемой Йоффе (который, кстати, писал „А“ совершенно по-другому). В обоих образцах „к“ идентичны. Сходство написания даты „1917“ не может не броситься в глаза. Очень характерна косая, направленная вверх чёрточка, вместо точки, над мягким русским „i“. Этот список можно продолжить, но вряд ли нужно. Тот, кому хочется погрузиться в эту тему глубже, может взять оригиналы документов в Национальных Архивах и сравнить их прямо с фотокопией письма Оссендовского, которая также есть в архивах.
+Прямые и косвенные свидетельства, указывающие на Оссендовского, игравшего главную роль в составлении этих подложных документов, в совокупности весомы и убедительны. Это не означает, что у него не было подручных, они, возможно, были. Но есть все основания утверждать, что он был основной фигурой этой операции, её движущей силой и основным исполнителем.
+В связи с этим остаётся один вопрос. В чём была действительная причина, побуждавшая Оссендовского в течение столь долгого времени заниматься антигерманской пропагандой, особенно в свете его кампании против германских коммерческих интересов на русском Дальнем Востоке?
+Финансовая привлекательность ясна. Панов говорит, что деньги, которыми оплачивались нападки на фирму Кунст и Альберс, шли в основном из семейства Казяновых, владельцев конкурировавшей фирмы «Чурин и Компания», которые также имели сеть оптовых и розничных коммерческих предприятий в основных сибирских городах и были основными соперниками фирмы Кунст и Альберс. Всё это звучит достаточно доказательно. Понятно также и то, что Оссендовский будучи поляком (хотя и очень русифицированным в то время), был очевидно настроен против германской политики в Польше.
+Возможно, это и всё. Но для исследователя деятельности Оссендовского не может остаться незамеченным слишком редкое упоминание о японцах и откровенно прояпонский уклон этих немногих ссылок, которые вообще есть в его работах. Он же, в конце концов, был и во Владивостоке, и в Харбине во время Русско-Японской войны; он не мог не думать о Японии в это время. Он был активным участником политических интриг и соперничества на харбинской сцене непосредственно перед войной, событий, которые не могли оставить японцев совершенно равнодушными. Дело, которому он впоследствии посвящал себя так долго и истово – дело ликвидации германского коммерческого влияния в России и особенно в Сибири – представляло для японцев огромный интерес. А в его сообщениях нет никакого упоминания об этом; нет ни озабоченности, ни даже осознания того, что Япония также может иметь коммерческие (и не только) виды на эту часть света. Остаётся удивляться, почему человек, который считал германское коммерческое влияние в Сибири таким опасным и таким непереносимым для русского чувства, был так равнодушен в отношении другой великой державы.
+В то время, как документы Сиссона ревностно направлялись британским и американским представителям в Петрограде, нет никакого упоминания о подобном предложении этих документов японцам. Это странно, потому что японцы, как раз тогда серьёзно занятые перспективой скорой оккупации части восточной Сибири собственными силами, наверняка имели бы особый интерес к таким вещам, как список германских агентов во Владивостоке. Нет сомнений, что на приобретение подобного материала, а также на другие тайные операции в России, у японцев деньги были; нет также и причин полагать, что Семёнов и Оссендовский отклонили бы привлекательные предложения с этой стороны. Конечно, возможно, что японцы и приобрели такой материал обычным путём, и что все вовлечённые в это впоследствии хранили о том молчание. Возможно также, что японцы были слишком хорошо осведомлены, чтобы заинтересоваться предложением Семёнова, и потому отказались покупать эти сведения. Но есть также возможность того, что подозрительное отсутствие японцев во всей этой картине может объясняться их связями с Оссендовским и его деятельностью, которая была тесней и заинтересованней, чем отношение безучастного клиента.
+Свидетельств, которые отметил автор, совершенно недостаточно, чтобы судить об этих вопросах. Но будущие исследования смогут наверняка пролить свет на некоторые из этих загадок; и это вполне сможет помочь осветить вопросы более широкие, чем просто происхождение самих документов Сиссона.
+===== IV. Приложения =====
+Рассуждения, приведённые выше, относятся к основной части опубликованных документов.
+Относительно пятнадцати документов, составляющих Приложение I к официальной брошюре „Германо-большевистский заговор“, можно сказать немного. Нет причин думать, что Оссендовский был автором какого-либо из них. Семь писем не имеются в оригинале или фотокопии. Абсолютно невозможно оценить подлинность оригиналов, имеющихся в этих переводах. Надуманное и показное привнесение громких имён Ленина, Троцкого и Горького в эти письма оставляет, надо сказать, отчётливое впечатление недостоверности. Что касается циркуляров, то лишь у двух имеется что-то предполагающее быть оригиналами; но недостатки этих документов столь разительны, что даже Харпер и Джеймсон не смогли заставить себя поверить в их подлинность.
+Единственный документ, включённый в Приложение II (по не вполне понятным причинам), отнюдь не является неправдоподобным (за исключением последнего предложения, которое явно было добавлено для большего эффекта). Есть достаточно доказательств успехов операций по перехвату телеграфных сообщений, что указывает на возможность того, что большая часть этого послания подлинна. Ирония состоит, однако, в том, что единственный документ из всей коллекции, который производит впечатление достаточной достоверности, есть тот, который не содержит никакого намёка или упоминания о чём-либо, похожем на „германо-большевистский заговор“.
+Есть одна оговорка, которую следует сделать в отношение писем в Приложении I, упомянутых выше. Если документы в основной части брошюры предполагают неправдоподобную ситуацию, то этого нельзя сказать об этих письмах. Вопрос того, какие тайные источники внешней поддержки были у большевиков весной и летом 1917 г., очень сложный, далеко заводящий и выходящий за рамки этого расследования. То, что существовала оживлённая переписка между большевистскими лидерами и лицами в Скандинавии в эти месяцы; и что эти сообщения касались лиц, чьи имена упомянуты в этих письмах; и то, что сообщения весьма возможно касались перевода средств большевикам из каких-то внешних источников – всё это достаточно установлено. Дальнейшее расследование должно будет выяснить, стояло ли за этим само германское правительство или деньги шли лишь из дружественных зарубежных социалистических кругов и от прочих благожелателей за границей. В любом случае, за этими письмами вполне вероятно что-то стояло. Можно вполне предположить, что тексты, опубликованные в брошюре, основаны на подлинных письмах и просто вскользь упоминали, в отдельных ссылках, ведущие коммунистические фигуры.
+Надо заметить в этой связи, что в мировоззрении обоих режимов не было ничего, что воспрепятствовало бы немцам оказывать большевикам финансовую поддержку до захвата ими власти или большевикам принять её. Ни одна из сторон не посчитала бы себя связанной какими бы то ни было моральными обязательствами перед другой в силу таких отношений. Само существо спора о документах Сиссона в том, что даже если бы – чего документы не доказывают, но что вполне возможно – большевики получали бы финансовую поддержку из официальных германских источников до революции, нет никаких свидетельств того, что они считали себя в результате связанными какими-либо моральными или политическими обязательствами перед немцами в период после захвата ими власти или что у немцев были какие-либо иллюзии на этот счёт. Но есть веские доказательства против этого.
+Если немцы финансировали большевиков весной и летом 1917 г., они делали так из соображений – здравых в международной сфере и вне её – что поддерживают их не за то, что они обещают, но за то, чем они являются; не за то, что они могли бы сделать для других, но за то, что они сами, похоже, предпримут. Повальная деморализация в вооружённых силах России, которая сопровождала политический триумф большевиков, оправдала эти немецкие расчёты, опередив их самые оптимистические мечты.
+----
+Автор: [[wpru>Кеннан, Джордж Фрост|Джордж Ф. Кеннан]]\\
+Опубликовано: [[http://www.jstor.org/pss/1872537|Журнал новейшей истории]], том 28, № 2 (июнь 1956 г.), стр. 130-154\\
+Оригинал: {{:док:sisson:the_sisson_documents.pdf|}}\\
+Перевод: [[http://forum.inosturman.ru/viewtopic.php?f=45&t=1390|часть 1]], [[http://forum.inosturman.ru/viewtopic.php?f=45&p=4125|часть 2]], [[http://forum.inosturman.ru/viewtopic.php?f=45&t=1405|часть 3]].

Мифы истории СССР

Инструменты пользователя

Инструменты сайта

Различия

Инструменты страницы