Фразы о том, что «в Германии поднимает голову неонацизм» уже кажутся слишком затертыми, но назвать каким-то иным образом кампанию вокруг событий военных лет в Троенбритцене¹⁾, идущую несколько лет в немецкой прессе уже трудно назвать как-то иначе. «Считается, что около 1000 мирных жителей было расстреляно 23 апреля 1945г. в Троенбритцене, где на протяжение десятилетий молчали об этой бойне…. «Ну и, в конце-концов, эти действия красноармейцев соответствовали приказу командующего Белорусским фронтом, маршала Жукова, от 15 апреля 1945г.»,— говорит Укше [местный краевед]. «Этот приказ однозначно предусматривал расстрелы местного населения и взятие заложников»²⁾.

Со страниц различных западных СМИ звучат дежурные обвинения в «зверствах» в адрес Красной Армии. С одной стороны может показаться, что отвечать на каждое подобное обвинение – обременительно, с другой – полное отсутствие объективной информации о том или ином инциденте дает о себе знать. Перевод заметок о «бойне в Тройенбритцене» уже появились в русском и англоязычном интернете, миф распространяется, пускает корни и начинает восприниматься как несомненная истина. В 1998 году на основе сообщений о «расправе над мирным населением» была предпринята попытка снести памятник погибшим красноармейцам³⁾, а недавно «Берлинер цайтунг» сообщило о том, что по факту газетных публикаций местная прокуратура уже возбудила уголовное дело против «неизвестных красноармейцев» и затребовала документы из российских архивов⁴⁾. Обвинения необходимо популярно разъяснять.

Но при этом встает вопрос о глубине необходимого анализа сообщений о «преступлениях красноармейцев». Взять, например, свидетельство об изнасилованиях немок приведенное в книге Р. Г. Меллера: «По воспоминаниям фрау Анитты Граизер из Чехии первые русские, которых она встретила, были «азиатами», которые «ездили на верблюдах [и] носили высокие белые меховые шапки и белые шубы (fur coat). Их лица были неподвижны и только глаза были живыми, я никогда не забуду как невозможно они выглядели». Как ей было известно в окрестностях «местности, где мы находились, не было ни одной женщины, которая не была бы изнасилована. Да, они нападали даже на детей, животных и стариков»⁵⁾.

В данном случае представляет сомнительной необходимость бегать по архивам в поисках следов русских боевых верблюдов на чешской земле. Верблюды были большой редкостью в РККА, а операция на территории Чехии происходила в первые дни мая 1945-го года, и в это время там слишком тепло, чтобы ездить в папахах и теплых шубах. Так что это свидетельство представляется столь маловероятным и сомнительным с точки зрения здравого смысла, что здесь просто не о чем говорить.

Из аналогичных соображений мы ограничимся анализом опубликованных сообщений о событиях Тройенбритцена, доказывая невозможность событий, описываемых местными «разоблачителями».

Главным автором легенды о бойне в Тройенбритцене можно считать местного краеведа Вольфганга Ушке, который на основе рассказов местных старожилов в 1996 году выпустил книжку об истории города в конце войны. Гвоздем издания стало «сенсационное сообщение» о страшной тайне прошлого – «убийстве мирных жителей красноармейцами».

По версии Ушке причиной расправы над мирным населением стала смерть одного из русских офицеров. Как это вышло у «разоблачителей» полной определенности нет. То ли 21 апреля при взятии Тройенбритцена он был застрелен местным эсесовцем. То ли он погиб уже 22-го из-за несчастного случая во время празднования взятия города. Затем последовала, якобы, удачная контратака немцев на город в результате которой «Вермахту удалось отбить эту область и удержать до 14 часов того же дня, после чего Вермахт опять отступил под натиском Красной армии. Русские офицеры приказали жителям немедленно покинуть город…. Во время этого бегства начались массовые расстрелы мирных жителей»⁶⁾. Всех местных мужчин и часть подвернувшихся под руку женщин расстреляли, отведя в лес.

Тогда погибло то ли 200, то ли 1000 человек… Собственно в начале число жителей города, убитых красноармейцами вначале оценивалось в 200 человек из общей численности погибших 254 человека⁷⁾. Однако эти данные называемые Ушке не согласуются со статистикой местного загса (Standesamt) опубликованной в существующих исследованиях: общее число погибших немцев 334 человек, из них 209 – солдаты Вермахта, 125 гражданские жители⁸⁾.

Ушке ссылается на другие данные. Якобы двое членов похоронной команды сами стали считать погибших, но досчитав до 721 бросили. Ушке затем округлил полученное число до 800, а в последней газетной публикации оно как-то само собой достигло тысячи.

Однако, учитывая очевидную сомнительность этих свидетельств, «всплывших» достаточно, поздно имеет смысл все же исходить из числа убитых в 125 или 254 человека.

Подчеркну еще раз. История мне представляется достаточно нелепой, и если бы не выступление представителей немецкой прокуратуры, то я не стал бы писать статью с разбором этой истории. Однако, раз уж я взялся за разбор, то считаю необходимым объяснить роль боев вокруг Тройенбритцена в рамках Берлинской операции, тем более, что это представляется замечательной возможностью поговорить об этой малоизвестной стороне знаменитой военной операции.

Тройенбритцен в 1945 году представлял собой городок на 7–8 тысяч человек населения, расположенный земле Бранденбург, примерно в 20 от районного центра Бельцига. В городе находилась узловая железнодорожная станция и три завода, большая часть работников которых были заключенными местных концентрационных лагерей, один из которых находился к югу от Тройенбритцена.

С началом Берлинской операции город как один из транспортных узлов региона стал подвергаться бомбежкам советской авиации, в частности 20 апреля бомбы уничтожили местный вокзал. Однако местное население надеялось, что бои придут в эти места не скоро, так как город был отделен от линии фронта надежно укрепленной немецкой столицей. Действительно, Берлин подвергался фронтальной атаке с Востока 1-го Белорусского фронта, однако Жукову все тяжелее было преодолевать сопротивление защитников немецкой столицы и находящейся южней 9-й армии Бюссе.

В этих условиях Ставка приняла решение ввести в сражение части 1-го Украинского фронта Конева, которые должны были обойти Берлин с Юга. 3-я и 4-я гвардейские танковые армии должны были с одной стороны совместно с частями 1-го Белорусского окружить 9-ю армию и отрезать ее от столицы и с другой выйти в район Потсдам–Ратенов–Бранденбург, чтобы полностью блокировать берлинскую группировку и исключить подход с Запада новых подкреплений⁹⁾. Путь этих частей неминуемо пролегал в районе Тройенбритцена.

16–18 апреля части 4 ГТА успешно взломали ослабленную оборону противника на Юге после чего в прорыв был брошен 5-й гвардейский механизированный корпус генерала Ермакова, который двинулся к Потсдаму. Конев требовал максимально ускорить продвижение вперед к Берлину: «…населенные опорные пункты решительно обходить, не ввязываться в затяжные лобовые бои. Мобилизуйте всех со страстью бить немцев и ломать сопротивление. Стремление только вперед!»¹⁰⁾. Вечером 21-го корпус Ермакова был уже неподалеку от Тройенбритцена. Сопротивление практически отсутствовало, хотя противнику должно было быть хорошо известно о приближении частей РККА, еще до этого дня через городок на Север спешили колонны беженцев. В самый канун прихода красноармейцев на город покинул отряд Вермахта сопровождавший группу гражданских работников местного концлагеря и колонну из 150 итальянских военнопленных, интернированных после выхода Италии из «Оси».

Отряд разведчиков из 8 человек, через несколько часов вышедший первым к концентрационному лагерю, смог разогнать оставшуюся охрану и освободить находящихся там 1600 заключенных. Среди них оказался командующий вооруженными силами Норвегии генерал-майор Отто Руге¹¹⁾. В бою был смертельно ранен командир отряда старший лейтенант Федор Жарчинский, ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Вскоре русские танки вошли и в Тройенбритцен. После полуночи в районную комендатуру в Бельциге поступил панический телефонный рапорт от местной полиции о том, что русские танки вышли на улицы города¹²⁾.

Днем комендатура получила более конкретные сведения о действиях противника: разведчики и местные жители сообщили о том, что несколько русских танков охраняют все основные выезда из Тройенбритцена, а их основные силы продолжают движение на Восток к Бельцигу и на Север — в сторону деревеньки Нихель. На подъезде к деревне красноармейцы встретили троих израненных людей в одежде заключенных. Это оказались одни из немногих выживших участников той самой колонны, покинувшей лагерь накануне. Неподалеку от Нихель колонна разделилась гражданские ушли дальше по дороге с 19 военнопленными, которые должны были нести их багаж, а отряд Вермахта с оставшимися итальянцами двинулись через поле на Восток в сторону железной дороги. Там их небольшой отряд нашел расположение крупных немецких сил, скорее всего принадлежавших к пехотной дивизии «Теодор Кернер». После долгих споров и консультаций с кем-то по полевому телефону немцы приняли решение избавиться от 131 пленного итальянца. Их согнали в какую-то яму и котлован и расстреляли, из-за скученности жертв они трое получили сравнительно легкие ранения и смогли выбраться из наскоро засыпанной братской могилы¹³⁾.

Тем временем в борьбу включились части 12-й армии, которая попыталась блокировать попытки РККА захватить район. Для этого предполагалось ночью отбить Тройенбритцен, который являлся точкой пересечения всех местных автомобильных дорог и железнодорожной ветки. Если бы он был в руках противника, то корпус Ермакова оказался бы отрезанным от армейских тылов и как минимум не смог бы продолжать наступление.

Штурм города начался на рассвете при участии частей все той же дивизии «Теодор Кернер» и XX танкового корпуса, находившегося в распоряжении армейского командования¹⁴⁾. Тройенбритцен тогда удерживала лишь одна 10-я гв. механизированная бригада, поэтому шансы на успех операции были. Однако штурм провалился из-за того, что приближение противника была вовремя обнаружено, и на помощь защитникам города пришла 11-я бригада.

Но днем ситуация парадоксальным образом меняется. В 11:40 в комендатуру поступает сообщение, что в Тройенбритцене отсутствуют силы противника. С опаской немецкие части заняли город. Трудно сказать, когда именно был восстановлен контроль над Тройенбритценом. Ушке в процитированной выше беседой с журналистом настаивает на том, что Вермахт удерживал город до 14 часов 23 апреля. В журнале бельцигской комендатуры Тройенбритцен значится свободным от войск неприятеля и в 15 часов, но по всем источникам он был вновь взят в течение второй половины дня¹⁵⁾. Более точных данных у нас нет.

Теоретически именно в период с момента захвата города и до конца дня могла произойти казнь местных жителей. Однако как минимум вызывает сомнение привязка случившегося к гибели одного из офицеров от рук местного нациста 22-го числа. Боевые действия в эти дни отличались высокой интенсивность. Корпус Еременко получил приказ сосредоточиться на защите линии Бухгольц-Тройенбритцен, чтобы «обеспечить удар главных сил армии в северном направлении от возможных контрударов противника с севера, северо-запада и юго-запада». Командующий 12-й армией Вальтер Венк получил приказ всеми силами прорываться к Берлину, чтобы деблокировать город¹⁶⁾. Одновременно положение 4-й ГТА осложнялось тем, что части окруженной 9-й армии пытались прорваться на Запад через контролируемую ей территорию. Фактически наступающая на Берлин армия оказывалась в клещах двух немецких армий и от действий частей, охраняющих фланги, зависело: не окажется ли она сама в окружении.

Бои под Тройенбритценом сопровождались многочисленными человеческими жертвами со стороны РККА, статистика гибели личного состава по дням приведена в таблице ниже.

Таблица 1. Численность похороненных в Тройенбритцене красноармейцев по датам смерти¹⁷⁾

Учитывая данные о потерях сомнительно, чтобы причиной мести могла служить убийство одного из офицеров. И если она произошла 21-го или 22-го, как считает Ушке, то почему реакция на нее последовала только через сутки? Также весьма сомнительно, что в условиях тяжелые боев, которые 10-я и 11-я бригады удалось выделить достаточно число личного состава для конвоирования и казни 1000 человек.

Нехватка сил ощущалась постоянно, из-за чего в последующие дни в район Тройенбритцена командование 4-й ГТА направило 70-ю гвардейскую самоходно-артиллерийскую бригаду подполковника Корнюшкина и артиллерийские части армейского подчинения, в частности 71-ю отдельную гвардейскую легкоартиллерийскую бригаду полковника Козубенко¹⁸⁾.

Интересное свидетельство о боях под Тройенбритценом можно найти в мемуарах летчика Т. Я. Бегельдинова:

«Моя эскадрилья в воздухе, штурмует отведенные ей квадраты, подавляет очаги сопротивления, рушит здания, в которых сидят автоматчики, сжигает танки, самоходки. В ушах голос командира полка. Он говорит открытым текстом, без паролей. А кого теперь опасаться? — Бегельдинов! Бегельдинов! В районе Трейенбритцен немецкие танки. Их много. Они теснят наших. Помоги! Я разворачиваю эскадрилью. Где он, этот район? Ага, вот он, — ориентируюсь я по карте. Внизу площадь, окраина, роща, на них и в них танки. Немного наших и много окруживших их, немецких, с белыми крестами на броне. Вдруг голос в наушниках. — Штурмовики! Горбатые! Немцы нас окружили. Бейте по ним! По моей машине бейте! Всматриваюсь. Посреди площади две наши тридцать четверки, а вокруг немецкие «Тигры». Они расстреливают наших в упор. — Что говорите, что говорите?! — не поверив команде, прошу подтвердить приказ. — Говорю, бей, черт тебя возьми! Бей скорее! По мне бей, не бойся! — Узнаю голос генерала — танкиста, с которым встречались. — Атакуем немцев! — даю команду я. — Осторожней, не заденьте нашего. — И сам, точно нацелив самолет, посылаю его в пике. Ведомые повторяют маневр. Бомбы, эресы посланы так аккуратно, что, взрываясь, не задевают ни одну нашу машину. Пять немецких танков подбиты, замерли, два из них горят. Еще заход и опять бомбы, снаряды с ювелирной точностью поражают машины противника, не касаясь стоявших в непосредственной близости своих. Оставшиеся целыми немецкие танки расползаются, теряются в улицах»¹⁹⁾.

Из описания видно, что бои зачастую разворачивались на улицах Тройенбрицен, что не удивительно, так как расположения обеих бригад защищающих город располагались на северной и южной окраинах²⁰⁾, и войска атакующие с Запада вполне могли проникнуть вглубь городской территории, не встретив сопротивления. Этим, кстати, и следует, скорее всего, объяснять число жертв среди гражданского населения и повреждения зданий на территории города.

Однако, исключив возможность массовой расправы, попытаемся определить: не были ли в Тройенбритцене казни мирных жителей значительно меньших масштабов, чем настаивают современные разоблачители. Для этого попытаемся проанализировать используемые ими свидетельства. Из соображений краткости, мы не касаемся свидетельств об изнасилованиях (любопытствующих читателей отсылаю к своей более ранней статье по данной проблематике), а говорим только о том, что связано с предполагаемой массовой казнью.

Большая часть из них полностью соответствуют гипотезе о случайных жертвах боев. Но есть и другие сообщения, локализующие место расстрела.

Ингеборг Грабовая, 85 лет, утверждает: «Я видела своими глазами, как они вели мужчин из города в лес (Wald), где их должны были казнить». Последнее весьма странно, так как крупные лесные массивы находятся на большом удалении от Тройенбритцена и добраться туда пешком за короткое время – нелегко. Можно предположить, что Грабовая имела в виду рощу на юго-западной окраине города, которая упоминается в мемуарах Бегельдинов и существует и на современных картах.

О массовом уводе мужчин пишет и Урсула Айхель: «С марта 1945 до весны 1946 я со своей семьей жила в Клаусдорфе под Тройенбритценом и могу очень точно вспомнить события ночи с 21 на 22 апреля 1945 г. Сейчас мне 77 лет, и хотелось бы предварительно сказать, что ни мой муж, ни я не были нацистами. Я помню, что в день перед событием русская армия захватила Тройенбритцен, и говорили, что над ратушей развевается красное знамя. Вдруг затем ночью повсюду вспыхнули активные бои. Вокруг Тройенбритцена располагались, как нам было известно, подразделения разбитой дивизии СС и «вервольфы». Последние после роспуска своих подразделений вели войну самовольно, на свой страх и риск, и пытались, как и все разбросанные солдаты и беженцы, перебраться через Эльбу к американцам. Части этих войск отвоевали Тройенбрицен обратно, расстреляли (erschossen) русских солдат и вывесили знамя со свастикой. Фашистскому шабашу быстро был положен конец, и на следующее утро в отместку были расстреляны немецкие мужчины, находившиеся во всех домах по одной из улиц. Молодая женщина, которая бежала со своим младенцем четырех дней от роду, нашла у нас убежище и все нам рассказала»²¹⁾.

Это свидетельство на 90% состоит из неточностей (перепутана дата, выдумана разбитая дивизия СС и «расстрелянные» русские), возможно вызванных тем, что Айхель была слишком мала и знает о произошедшем по чужим рассказам. Однако упомянутую в конце рассказа женщину она могла действительно видеть.

Гюнтер Айзербек совершенно определенно утверждает, что на его глазах его деда застрелили на окраине города. Гюнтер Айзербек: «Человек в военной форме спросил его дедушку на ломаном немецком: «Ты — немец?» Получив утвердительный ответ от старика, его схватили, отвели в сторону и поставили на колени. Человек в военной форме приложил к шее деда Гюнтера дуло пистолета и застрелил его» — пересказывает его историю «Ди Вельт», причем упоминает, что убитый лежал «на мокрой лесной земле». Разумеется, весьма сомнительно, что в случае расправы палачи взяли бы с собой на место казни родственников убитых, позволили бы им наблюдать весь процесс, а потом – отпустили бы. В этом рассказе скорей интересна по смыслу похожая локация места происшествия.

Не могу уверено сказать, что все изложенное не обычная городская легенда, которую рассказывающие примеряют на себя, тем более, все приведенные свидетельства содержат недостоверные моменты. Однако есть еще одно предположение, которое в полной мере могло бы их объяснить, но не имеет никакого отношения к массовой казни.

В зоне ответственности 1-го Украинского фронта практиковалась мобилизация немецкого населения призывного возраста в рабочие батальоны, которые приводили в порядок местные населенные пункты после боев, восстанавливали разрушенную инфраструктуру²²⁾. Это с одной стороны позволяло ускорить налаживание мирной жизни, с другой – осуществлять надзор за теми, кто по возрасту мог быть немецкими окруженцами или бывшими членами силовых структур.

Нельзя исключать, что в один из дней, в промежутке между боями красноармейцы из 10-й бригады, дислоцировавшейся на южной и юго-западной окраинах города, попытались собрать жителей одной из улиц для поименно учета. Возможно, также, что они пытались выявить снайперов и агентов, сообщавшим противнику обстановку в городе (судя по данным журнала комендатуры, который мы цитировали ранее, в Тройенбритцене они были). Сбор был в той самой роще на юге города. Но именно с этим местом связывает прорыв противника и тяжелейший бой в своих воспоминаниях Бегельдинов («Внизу площадь, окраина, роща, на них и в них танки»). Если эти события также совпали по времени, то гибель гражданских оказавшихся неподалеку от расположения части РККА – более чем вероятно.

В этом случае, ясны и корни легенды о расстреле: группу людей увели красноармейцы, никто не вернулся, а позже их занесли в списки погибших. Вывод: «красные варвары» всех убили, как и обещал доктор Геббельс.

Разумеется, со стопроцентной точностью настаивать на этом предположении нельзя. Есть совершенно фантастические свидетельства, которые затруднительно объяснить в рамках какой-либо здравой версии. Например, свидетельство С. Косма о «трупах в цепях», которые лежали две недели, едва присыпанные землей²³⁾.

Таким образом, на основе изложенного можно утверждать, что сообщение о «бойне в Тройенбритцене» — очередная антироссийская легенда, появление которого говорит разве что о неблагополучной политической ситуации в современной Германии.

Настоящий рассказ в первую очередь будет интересен как пример разоблачения подобных фальшивок, а также как описание одной из малоизвестных страниц Великой Отечественной Войны.