Почти 20 лет назад, за год до известного сообщения ТАСС об ответственности НКВД за катынский расстрел и до передачи М. С. Горбачевым В. Ярузельскому этапных списков НКВД Александр Акуличев и я опубликовали в «Московских новостях» (номер от 21 мая 1989 года) статью о Катыни, подготовленную на основе нескольких западных и неофициальных польских публикаций – прежде всего, небольшой брошюры Леопольда Ежевского (псевдоним известного историка и публициста Ежи Лоека) «Катынь 1940».

Мы рискнули включить в статью краткую информацию из брошюры Ежи Лоека о рапорте «начальника Управления НКВД Минской области Тартакова», посвященном ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. Впервые рапорт был опубликован в июле 1957 года в западногерманском еженедельнике «7 Tage», а затем неоднократно цитировался в различных западных изданиях, причем часто высказывались сомнения в его достоверности. Точным текстом рапорта и, тем более, его фотокопией мы на момент публикации не располагали – упомянули же рапорт просто потому, что в нем были указаны места массовых расстрелов и приведены наименования конкретных подразделений НКВД и Красной Армии, ответственных за ликвидацию лагерей. Казалось, что такая информация должна вызвать официальную реакцию: если «компетентные лица» скажут, что это ложь, то одновременно они могут вольно или невольно намекнуть, где же правда. Не надо забывать, что в 1989 году еще не имелось никакой достоверной информации о местах расстрела и захоронениях узников Старобельского и Осташковского лагерей, известна была только Катынь – благодаря немецким раскопкам 1943 года.

Вот фрагмент нашей статьи в «МН», касающийся рапорта Тартакова:

В иследованиях упоминается публикация в западногерманском журнале «7 Таgе» (7 июля 1957 г.) документа, захваченного немецкими войсками вместе с остатками архива в здании минского НКВД. Это рапорт от 10 мая 1940 г. за подписью Тартакова, начальника минского НКВД, на имя генералов Зарубина и Райхмана о ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. Упоминается ответственный за акцию Бурьянов. По документу ликвидация Козельского лагеря проводилась частями минского НКВД под прикрытием 190-го пехотного полка; лагеря в Осташкове (в районе Бологого) - частями смоленского НКВД под прикрытием 129-го пехотного полка; Старобельского лагеря (в районе Дергачей) - частями харьковского НКВД под прикрытием 68-го пехотного полка. Ликвидация трех лагерей закончилась 2-6 июня 1940 г. Ответственный - полковник Б.Кужов.

Ниже прилагаю русский текст своей последующей заметки о «рапорте Тартакова», написанной через год после статьи в «МН», в июне 1990 года, и опубликованной в польском военно-историческом журнале. Главный вывод заметки состоял в том, что рапорт Тартакова – по всей вероятности, фальшивка, но подготовленная кем-то, кто неплохо ориентировался в теме. С тех пор выяснились (стали доступными) довольно интересные подробности, которые, по всей вероятности, проливают свет на происхождение «рапорта». Эти подробности изложены в примечаниях в конце заметки.

Но сначала – ФОТОКОПИЯ РАПОРТА ТАРТАКОВА из немецкого еженедельника «7 Tage», воспроизводимая по газетной публикации Юзефа Мацкевича 1975 года. Качество фотокопии после нескольких перепечаток неважное, но, судя по публикациям, оно и в оригинале (точнее, в машинописной копии рапорта) было неважным. Однако, весь текст удается без большого труда прочесть (если кому-то непонятно, готов пояснить):

(Публикация на польском языке: Aleksiej Pamiatnych, JESZCZE RAZ O RAPORCIE TARTAKOWA, Wojskowy Przegląd Historyczny, 1990, Nr 3-4, str. 439-440)

Немногим более года назад «Московские новости» опубликовали статью о Катыни, подготовленную Александром Акуличевым и мной на основе польских и западных материалов. Авторы рискнули включить в тот обзор информацию о рапорте «начальника Управления НКВД Минской области Тартакова», посвященном ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. Впервые рапорт был опубликован в 1957 году в западногерманском еженедельнике «7 Tage», а затем неоднократно цитировался в различных изданиях, причем часто высказывались сомнения в его достоверности. Мы упомянули этот рапорт просто потому, что в нем указаны места массовых расстрелов и приведены наименования конкретных подразделений НКВД и Красной Армии, ответственных за ликвидацию лагерей. Казалось, что такая информация должна вызвать официальную реакцию: если «компетентные лица» скажут, что это ложь, то одновременно они могут вольно или невольно намекнуть, где же правда.
Мы недооценили их упорства: официальной реакции так и не было. Недавно умерший сподвижник Лаврентия Берии Леонид Райхман в беседе с корреспондентом «Литературной газеты» все же «прошелся» по публикации в «МН» за изложение столь сомнительной информации. Он отметил, в частности, что в 1940 году был майором НКВД, а не генералом, как в рапорте Тартакова. Это действительно так. В мае 1940 года газета «Правда» напечатала обширные списки сотрудников НКВД, награжденных орденами и медалями за выполнение особо важных заданий правительства, - в числе отличившихся назван и майор Райхман Леонид Федорович. Я не связываю эти наградные списки с Катынью, ордена за расстрел польских офицеров должны были давать несколько позже и, быть может, без широкого оповещения. Но документы о награждениях, конечно, существуют. Добавлю еще, что генеральские воинские звания были введены как раз весной 1940 года, но только в Красной Армии. В НКВД некоторое время еще сохранялась прежняя номенклатура, при этом звание майора НКВД приблизительно соответствовало званию армейского генерал-майора.
Теперь о главном. Недавно мне удалось ознакомиться со статьей Юзефа Мацкевича «Тайна архива Минского НКВД» и с прилагаемой к ней фотокопией рапорта Тартакова, опубликованными в августе 1975 года в лондонском еженедельнике «Wiadomości». Юзеф Мацкевич указывает на обнаруженные экспертами ошибки и неточности, заставляющие усомниться в подлинности документа. Хотелось бы отметить еще несколько грубых ошибок, которые, по-моему, однозначно доказывают, что рапорт Тартакова – фальшивка, и, быть может, проливают свет на его происхождение.
В заголовке рапорта вместо «Союз Советских Социалистических Республик» написано «Союз Социалистических Советских Республик». Такая перестановка слов в официальном документе невозможна, любой гражданин СССР со школьным образованием автоматически написал бы правильно. Никаких частей «территориальных войск» в СССР не существовало, автор «рапорта», вероятно, имел в виду внутренние войска, но такой термин для обозначения войск НКВД в 1940 году, по-моему, не использовался. Наконец, фамилия Райхман написана как «Рейхман», на немеций манер. И в целом, рапорт совершенно не соответствует стилю официальных документов: нет конкретного адресата – просто «Главное Управление НКВД», - и на документе нет даже номера, как подмечено в статье Мацкевича! Кроме всего прочего, в рапорте около десяти грамматических ошибок.
Все это наводит на мысль, что «рапорт Тартакова» либо был написан первоначально на другом языке, - возможно, немецком, - либо специально был составлен так, чтобы его фальшивость бросалась в глаза уже при минимальном знании русского языка и правил оформления документов. Вопрос теперь не в подлинности рапорта, а в том, кто, когда и зачем изготовил эту фальшивку. Не пытаясь анализировать возможные варианты, хочу лишь отметить, что неизвестный автор достаточно хорошо знаком с темой и что в рапорте верно указаны по меньшей мере два из трех мест расстрелов: под Смоленском и под Харьковом. Вероятно, в ближайшее время станет известным последний путь узников Осташковского лагеря. Если «третьей Катынью» будет Бологое, то фальшивый по форме рапорт Тартакова окажется верным по существу…
Грамматические ошибки в рапорте Тартакова:
1) «военно-пленных» вместо «военнопленных»
2) «в районах г. Козельск, Осташково и Старобельска» вместо «в районах гг. Козельск, Осташков и Старобельск»
3) «назначен, откомандированный» вместо «назначен откомандированный»
4) «по 3-ье мая» вместо «по 3-е мая»
5) «загородительных Отрядов» вместо «заградительных отрядов»
6) «терреториальных» вместо «территориальных»
7) «стрелкого» вместо «стрелкового»
8) «по выполнению» вместо «за выполнение»
9) «напрляются» вместо «направляются»
10) «С подлинном» вместо «С подлинным»

Алексей Памятных, астроном,
Москва, июнь 1990 г.

4.1. По данным «Мемориала» (Н.В.Петров, К.В.Скоркин, справочник «Кто руководил НКВД. 1934-1941», Москва, 1999), начальником УНКВД по Минской области с января 1939 по 19 декабря 1940 года был Пташкин Иван Емельянович (1911-1941), капитан ГБ с 31.03.1939. Фамилии Тартакова среди руководящих работников НКВД нет. Уже один этот факт заставляет, мягко говоря, усомниться в достоверности «рапорта Тартакова».

4.2. Известный исследователь катынской темы Юзеф Мацкевич (он, в частности, является основным автором-составителем сборника «Катынское преступление в свете документов», опубликованного на польском языке в 1948 году в Лондоне и выдержавшего с тех пор более 10 изданий) опубликовал две обстоятельных газетных статьи о рапорте Тартакова. Обе статьи перепечатаны в книге Мацкевича «Катынь. Преступление без суда и наказания» (Варшава, 1997).

В первой статье, опубликованной в октябре 1958 года в еженедельном приложении к издававшейся в Германии польскоязычной газете «Последние ведомости», Юзеф Мацкевич обращает внимание на различные несуразности в рапорте Тартакова (отсутствие номера, неточный адресат, неточность дат ликвидации лагерей, стиль документа и т.д.), но в то же время отмечает осведомленность автора документа – в частности, подтвержденный другими источниками (по Мацкевичу) факт, что весной 1940 года 68-ой стрелковый полк действительно дислоцировался в окрестностях Харькова. В качестве «психологического аргумента» в пользу аутентичности рапорта Мацкевич отмечает, что для фальшивки было бы выбрано более актуальное для катынской темы время (в 1957 году тема не вызывала интереса в мире) и более популярное издание, а не провинциальный, почти никому не известный еженедельник.

В своей статье Мацкевич очень критически отозвался также о другом мифе, родившемся из-под пера «одного соотечественника из Швеции, перебравшегося позже в Аргентину». Этот поляк еще в феврале 1948 года опубликовал в шведской газете «Dagens Nyheter» «фантастическую историю» о польском прокуроре Романе Мартини, который по поручению послевоенного правительства Берута вел расследование по Катыни, чтобы с польской стороны подтвердить сталинскую версию об ответственности немцев за преступление, посетил место захоронения, проводил там раскопки (!), изучал документы в минском архиве НКВД (!), установил конкретные фамилии палачей (!) и в итоге вместо немцев обвинил в преступлении НКВД, за что и был вскоре убит. Как отметил Мацкевич, фамилии палачей автор статьи в шведской газете просто переписал один к одному из немецкой пропагандистской листовки-брошюры 1943 года. Миф о прокуроре Мартини еще более распространен в катынской литературе, чем рапорт Тартакова – удивительно, что полностью развенчивающая этот миф статья Мацкевича полувековой давности так долго оставалась незамеченной. Историю прокурора Мартини (он действительно вел вскоре после войны официальное катынское расследование и действительно был убит в 1946 году, но вовсе не в соответствии с мифом) недавно описал Станислав Янковский в своей чрезвычайно интересной статье «История одной фальсификации» в «Зешитах Катынских» (выпуск 19, Варшава, 2004), но она заслуживает отдельного подробного изложения.

4.3. Вторая статья Юзефа Мацкевича о рапорте Тартакова была опубликована в августе 1975 года в лондонском польскоязычном еженедельнике «Ведомости». Это развернутая и существенно дополненная версия статьи 1958 года, инициированная пресс-конференцией в Палате общин английского парламента в июне 1975 года, на которой другой известный исследователь катынской темы Луис Фитцгиббон извлек на свет из почти полного забытья рапорт Тартакова и представил его как новую сенсацию. По-видимому, именно с подачи Фитцгиббона (о пресс-конференции сообщили, в частности, агентство Рейтер и газета «Гардиан») рапорт Тартакова и пошел гулять среди мало-мальски интересующихся катынской темой. Плюс тут в том, что интерес к рапорту обострил вопрос о происхождении этого странного и сомнительного документа. Юзеф Мацкевич крайне скептически отнесся к объяснениям, представленным как редакцией еженедельника «7 Tage», так и Луисом Фитцгиббоном. Редакция немецкого еженедельника в ответ на письмо Мацкевича «конфиденциально проинформировала» его, что документ попал к ним в форме микрофотоснимка из краковской типографии (!), которая готовила было «Белую книгу» о Катыни, но после освобождения Кракова советскими войсками эта работа была, конечно, прекращена. Фитцгиббон привел еще более экзотическую версию – по его словам, также основанную на информации из редакции. Якобы документ был получен от одного поляка, служившего во вспомогательных частях немецкой армии и нашедшего документ в подвале Минского управления НКВД после захвата города немцами. После войны тот поляк пытался заинтересовать документом правительство Гомулки (!), но безуспешно.

4.4. И, наконец, недавно известный исследователь катынской темы Станислав Янковский в уже упоминавшейся статье в «Зешитах Катынских» связал между собой два мифа – историю прокурора Романа Мартини (статья 1948 года в шведской газете) и рапорт Тартакова (статья 1957 года в немецком еженедельнике) – и высказал обоснованное предположение, что оба мифа были созданы одним польским эмигрантом, жившим после войны сначала в Швеции, затем в Аргентине, а затем в Германии и отличавшимся шулерскими замашками и разного рода противозаконными действиями (в итоге он угодил в немецкую тюрьму, а вскоре после выхода из нее в 1977 году, по неподтвержденным данным, покончил жизнь самоубийством). Этот эмигрант, выступавший в своих многочисленных публикациях под разными фамилиями (Мечислав Горончко, Тадеуш Кораб, Мечислав Земак-Горончко) в свое время был близко знаком с Мартини, его даже допрашивали в качестве свидетеля по делу об убийстве прокурора весной 1946 года, после чего он эмигрировал в Швецию.

Публикация о рапорте Тартакова была, как выяснилось, лишь одной из пяти статей на тему Катыни, появившихся друг за другом в немецком еженедельнике «7 Tage» в июне-августе 1957 года. Первая из этой серии редакционных статей (по мнению Янковского, основанных на публикациях Мечислава Горончко в Швеции и Аргентине) посвящена прокурору Мартини - и в ней указано, что именно он в рамках своего послевоенного катынского расследования обнаружил в подвалах бывшего гестапо в Минске рапорт Тартакова вместе с другими документами, в спешке оставленными немцами при отступлении из города под натиском советских войск. От Мартини документы попали к Мечиславу Горончко, который и вывез их за границу. Так рапорт Тартакова оказался в Германии.

Станислав Янковский, полемизируя с моим предположением 1990 года о немецком происхождении рапорта Тартакова как одной из возможностей, так завершает свое интересное и убедительное исследование: «Я другого мнения. Считаю, что в 1957 году было решено – для сенсации или для денег – создать и опубликовать документ, фальшивый от начала до конца и не демонстрирующий ничего кроме собственной наглости автора». И далее Янковский отмечает, что с помощью своих бредовых построений Кораб-Горончко пытался «воздвигнуть памятник прокурору Роману Мартини, а заодно похвалиться обладанием добытых этим прокурором важных документов».

Добавлю к анализу рапорта Тартакова, что неверное наименование «Союз Социалистических Советских Республик» из данного документа могло быть следствием перевода не только с немецкого языка (UdSSR = Union der Sozialistischen Sowjetrepubliken), как мне представлялось в 1990 году, но в равной степени и с польского языка (ZSRR = Zwiazek Socjalistycznych Republik Radzieckich). Неверная фамилия «Рейхман» (вместо верной «Райхман») также могла быть написана не только немцем, но и, например, поляком, которому на глаза попалась написанная латиницей фамилия «Reichman».

Полагаю, что на основании всего изложенного тему «рапорта Тартакова» можно считать закрытой. Налицо фальсификат, состряпанный жуликом-графоманом (хотя и ориентирующимся в теме) для удовлетворения личных амбиций или в надежде на какую-то материальную выгоду.

Выражаю благодарность Станиславу Янковскому за предоставление в электронном виде оригинального текста своей статьи о прокуроре Мартини.

Алексей Памятных.

P.S. Рапорт Тартакова упоминают и поборники сталинской версии Катыни Владислав Швед и Сергей Стрыгин (журнал «Наш современник» и книга Шведа «Тайна Катыни»), называя его «хорошо спланированной нацистами многоуровневой провокацией» и отмечая, что «в 1957 г. в Европе развернулась шумная акция по поводу его появления». Эти взятые с потолка рассуждения, по-моему, вообще не заслуживают внимания – ни Швед, ни Стрыгин не знакомы с польскими публикациями (ни современными, ни полувековой давности), за исключением редких переводов выборочных материалов. За последние 20 лет опубликованы или стали доступными сотни статей и книг, игнорировать которые неоправданно - особенно, если действительно стремиться к выяснению деталей катынского преступления, а не заниматься демагогией, домыслами и подтасовками в расчете на лохов.