Условное название мифа:
Сталин верил Гитлеру.
Развёрнутое описание:
Данный миф используется как вспомогательный в общей канве рассуждений о якобы имевшимся родстве душ диктаторов.
Примеры использования:
«тупая вера в дружбу и честность фюрера (пункт сомнительный: весь мир видел, кто такой Гитлер. Как это Сталин, никому не веривший, убийце и предателю поверил?»1)
Действительность:
Широкую популярность данный тезис получил после доклада Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях»2). И хотя прямого подобного утверждения там нет, само построение доклада позволяло сделать подобное заключение. Как «аргументом» для тезиса о доверии звучит, то что Сталин не прислушался к предупреждениям разведки, Черчилля и т.д. По меткому замечанию Г.Городетского, «Острое ощущение угрозы Советскому Союзу со стороны Германии заставляло Сталина идти по проволоке, отчаянно добиваясь и политического урегулирования, и восстановления Красной Армии» 3)
Не о каком-то доверии шла речь, а именно о этом балансировании на проволоке. Сам Сталин позже говорил:
«Из записи беседы И.В.Сталина с У.Черчиллем
15 августа 1942 г.
«… Когда он, Черчилль, узнал об этой переброске танковых дивизий с Балкан в Краков, он был уверен в том, что Германия нападет на СССР. Тов. Сталин отвечает, что мы никогда в этом не сомневались и что он хотел получить еще шесть месяцев для подготовки к этому нападению» 4).
Лукавил ли при этом Сталин, пытался ли сохранить лицо – вот основной вопрос. Для ответа на него попытаемся посмотреть, а на основании какой, собственно, информации Сталин должен был бы сделать вывод о том, что в ближайшее время будет нападение. Почему-то предполагается, что исторические деятели знали то, что знаем мы сейчас. А это не так. Всегда надо смотреть весь комплекс информации, которой они владели на момент принятия решения. Достаточно полный обзор развединформации, которой обладал Сталин, привел М.И. Мельтюхов5). «Имеющиеся материалы не подтверждают версию о том, что советской разведке «удалось раскрыть замысел германского командования» и «своевременно вскрыть политические и стратегические замыслы Германии»… В итоге советской разведке не удалось раскрыть стратегический замысел германского, командования. Сведения о направлениях наступления вермахта были слишком противоречивы и далеко не всегда соответствовали действительности… советской разведке не удалось достоверно установить состав вооруженных сил Германии и их группировку на Востоке, что затрудняло оценку угрозы Советскому Союзу… Вплоть до германского нападения в сводках разведки НКГБ не было сделано вывода о непосредственной угрозе войны… Также как и военная разведка, разведка НКГБ верно установила факт сосредоточения германских войск, но не смогла определить его цели… Развернувшаяся после оккупации Балкан кампания в западной прессе о подготовке наступления Германии на Ближнем Востоке позволяла Берлину представить сосредоточение войск на Востоке одним из его этапов».
Таким образом достоверной информации о сосредоточении немецких войск, цели этого сосредоточения у руководства СССР не было. Более того: «Германия всеми способами распространяла версию, что война с СССР является для нее крайним средством по сравнению с переговорами, в ходе которых возможно выдвижение ультимативных требований. Не случайно с апреля 1941 г. сведения о возможном германском ультиматуме становятся непременным содержанием развединформации, поступавшей из разных источников и стран, что как бы повышало ее достоверность. Английский посол в Москве Криппс также был уверен в том, что Германия предъявит СССР ультиматум, о чем и сообщил в Лондон в конце апреля 1941 г».
«В итоге, как отмечает ряд авторов, советское руководство знало о неизбежности войны с Германией, но связывало момент ее начала с исходом будущих советско-германских переговоров и с возможным урегулированием вопроса о прекращении англо-германской войны. В поступавших донесениях неоднократно указывалось, что нападение Германии на СССР возможно лишь после разгрома Англии или достижения с ней мира. Советские агенты в Англии и США сообщали, что «вопрос о нападении на СССР зависит от тайной договоренности с британским правительством, поскольку вести войну на два фронта было бы чересчур опасным делом». Как указывает ряд авторов, Сталин не верил в то, что Германия решится на ведение войны на два фронта, тем более что она не располагала ресурсами для затяжной войны. Как уже отмечалось, экономические контакты с Германией позволили СССР достаточно полно изучить ее экономический потенциал, и в Москве хорошо знали, что затяжная война является для Берлина непозволительной роскошью. По свидетельству Г.К. Жукова, Сталин считал, что «Германия по уши увязла в войне на Западе, и я верю в то, что Гитлер не рискнет создать для себя второй фронт, напав на Советский Союз. Гитлер не такой дурак, чтобы не понять, что Советский Союз — это не Польша, это не Франция и что это даже не Англия и все они вместе взятые». Видимо, советское руководство вполне допускало, что Гитлер может предпринять определенные шаги для запугивания СССР своей военной мощью, но дальше этих достаточно аморфных угроз дело не пойдет, поскольку нападение на СССР сразу же поставило бы Германию в чрезвычайно невыгодное положение. Вряд ли Гитлер захочет отказаться от экономических и политических выгод сохранения мира с СССР и бросит Германию в кольцо войны на два фронта».
С другой стороны, советские руководители «относились к немцам и англичанам с равной подозрительностью»6). «Вступление Черчилля на пост премьера в мае 1940 г. их не утешало. Он не очень-то оспаривал фаталистическую концепцию Форин Оффис, исключавшую возможность сотрудничества с Советским Союзом на время войны… Советский Союз дважды стоял на пороге войны с Англией: во время советско-финской войны и когда Союзники решили бомбить советские нефтепромыслы в Баку. Подобным планам, в разработке которых Черчилль участвовал лично, помешала осуществиться только оккупация немцами Норвегии, Дании и Франции». После захвата Парижа в руки немцев попали архивы с планами подготовки бомбардировки Баку. Эту информацию немцы тут же опубликовали в прессе. Недоверие к Англии в СССР усилилось. «Весь 1940-й год именно британское морское господство в Средиземноморье, а не германская угроза, по-видимому, угнетало Сталина. Помня об историческом опыте Крымской войны и союзной интервенции времен гражданской войны, он боялся, как бы Турция не послужила плацдармом для атаки Союзников на СССР».
По этому в руководство СССР уделяло большое внимание (и соответственно нацеливало разведку на это) выявлению возможных контактов между Германией, Англией и США. Совершенно не случайно то, что и в то время и много позже (даже и в 1943-м) столь тревожил советское руководство полет Гесса.
Грубо говоря, Сталин переоценил Гитлера, как реального политика. Ведь еще в «Майн кампф», тот сам предупреждал о невозможности для Германии вести борьбу на два фронта. Поэтому важнейшей задачей советской дипломатии и разведки являлось как можно более раннее обнаружение каких-либо признаков, указывающих на сепаратный мир. И еще страшнее выглядела ситуация, что это будет не мир, а сговор на условиях вроде озвученного Крипсом «не исключено на случай растяжения войны на продолжительный период, что Великобритании (особенно определенным кругам в Великобритании) могла бы улыбнуться идея о заключении сделки на предмет окончания войны на той основе, вновь предложенной в некоторых германских кругах, при которой в Западной Европе было бы воссоздано прежнее положение, Германии же не творилось бы препятствий в расширении ее «жизненного пространства» в восточном направлении. Такого рода идея могла бы найти последователей и в Соединенных Штатах Америки. В связи с этим следует помнить, что сохранение неприкосновенности Советского Союза не представляет собой прямого интереса Великобританскому правительству, как, например, сохранение неприкосновенности Франции и некоторых других западноевропейских стран » 7).\\Советское руководство считало, что нельзя провоцировать напряженность в германо-советских отношениях, подталкивая тем самым Германию к подобному миру. Тем более, что поступала информация, что «английское руководство всеми средствами стремилось нагнетать среди германского руководства страх перед советскими военными приготовлениями, чтобы стимулировать напряженность и конфликты в советско-германских отношениях… В эту деятельность хорошо вписываются сведения о «предупреждениях» Черчилля Сталину». И – между прочим – не даром советское руководство усомнилось в мотивах предупреждения Черчилля. Г. Городецкий, отслеживая в своей книге 8)принятие решений в английском руководстве и информацию, которой оно обладала, показывает, что английская разведка получает сведения о сосредоточении немецких войск «может быть, с целью ведения войны нервов, а может быть, и с целью нападения на Советский Союз» только 9 июня. А никак не в начале апреля!
Исходя из имеющейся информации, Сталин проводит политику показной демонстрации миролюбия и готовности к расширению экономических отношений, продолжая считать, что есть еще время для проведения советских военных приготовлений. Бросая все силы на них.
Как мне представляется, сказанного достаточно чтобы видеть, что ни о каком доверии Гитлеру не шло и речи. Шла политическая игра с участием ряда сторон.
— Раковский Андрей Валерьевич 2008/06/06 09:07