Различия

Показаны различия между двумя версиями страницы.

--- миф:последний_бой_майора_пугачёва [2010/05/12 11:31]
a_rakovskij создано
+++ миф:последний_бой_майора_пугачёва [2011/04/25 13:06] (текущий)
admin
@@ Строка 1: / Строка 1: @@
-{{tag> великая_отечественная, фальшивки}}
+{{tag> великая_отечественная фальшивки}}
 ====== Последний бой майора Пугачёва ======
@@ Строка 281: / Строка 281: @@
 Итак, двенадцать. Давайте попробуем еще раз вглядеться в судьбу каждого, чтобы выявить общие, типические черты и составить на их основе как бы коллективный портрет этой группы.
-. Год и место рождения. Почти все они были еще очень молоды в день побега и еще моложе тремя-четырьмя годами раньше, когда падали на их плечи тяжким грузом слова: «Именем Союза Советских Социалистических Республик...» — приговоры Военных трибуналов выносились от лица всей страны. Старшему, Солдатову, было в год побега 36 лет, младшим, Клюку и Пуцу, шел в 1948 году 22-й год, Янцевичу было 31, Гою — 29, Тонконогову — 28, Демьянюку и Худенко — по 27 лет, Бережницкому и Саве — по 26. Десять из двенадцати были моложе тридцати. Может быть, это не случайно, что тем, кто уцелеет после этого побега, будет 36, 29 и 27 лет (судьба Янцевича по-прежнему остается для меня под вопросом).
+. Год и место рождения. Почти все они были еще очень молоды в день побега и еще моложе тремя-четырьмя годами раньше, когда падали на их плечи тяжким грузом слова: «Именем Союза Советских Социалистических Республик...» — приговоры Военных трибуналов выносились от лица всей страны. Старшему, Солдатову, было в год побега 36 лет, младшим, Клюку и Пуцу, шел в 1948 году 22-й год, Янцевичу было 31, Гою — 29, Тонконогову — 28, Демьянюку и Худенко — по 27 лет, Бережницкому и Саве — по 26. Десять из двенадцати были моложе тридцати. Может быть, это не случайно, что тем, кто уцелеет после этого побега, будет 36, 29 и 27 лет.
 Местом рождения девяти из двенадцати была Украина, преимущественно — западные области.
@@ Строка 297: / Строка 297: @@
 Трое первоначально были приговорены к высшей мере наказания, замененной позднее 20 годами каторжных работ. В итоге семь участников побега имели сроки наказания по 20 лет КТР, пять — по 15. На освобождение каждый из них мог рассчитывать в лучшем случае лишь лет через 11–12, то есть году к 1960-му.
+===== Побег =====
+Тонконогов и те, кто стоял близко к нему, не думали ни о восстании, в котором бы приняли участие все заключенные, ни о том, чтобы вывести весь лагерь за колючую проволоку. Впрочем, на мысль открыть ворота и звучала, но поддержки не получила. Освобождать всех каторжан группа Тонконогова не собиралась — во-первых, ей это было ни к чему, т.к. в этой компании каждый думал прежде всего о себе самом, таков закон лагерной жизни, а во-вторых, не кинулись бы в распахнутые ворота все каторжане: о риске, с которым был сопряжен побег, знали именно все, в любом случае ушли бы единицы.
+Группа складывалась не спеша, на протяжении полутора месяцев, и организованно. Можно сказать, что Тонконогов отбирал участников побега по вполне определенным критериям. В числе кандидатов преобладали: а) украинцы, б) з/к из обслуги, в) люди молодые. К началу июля круг участников побега определили, в него входило около двадцати человек. Последний «отсев» был произведен самым решительным образом — Тонконогов просто не предупредил кое-кого из кандидатов о настоящем дне и часе побега.
+Сделать это ему было тем более просто, что день побега был перенесен. Первоначально предполагалось, что побегут 1 августа, но 25 июля Тонконогов распорядился, чтобы подменили на ближайшую ночную смену его заместителя по бригаде Гоя, и через Пуца предупредил остальных участников, что «это» произойдет сегодня.
+По той же причине, возможно, кое-кто из тех, кто должен был бежать, не смогли освободиться от работы в ночной смене, а (и это известно достоверно) один из получивших такое предупреждение — з/к КТР Федор Басе, 1911 г. рождения, украинец, осужден за измену родине на 20 лет каторжных работ, в лагере работал поваром — в последнюю минуту передумал, и пришедший на кухню за уже приготовленными для беглецов продуктами Николай Солдатов запер его в кладовой — видимо, по его же просьбе — вместе с работавшими в тот час на кухне другими заключенными, ничего не знавшими об уже случившемся захвате власти в лагере.
+Перенос даты мог быть вызван соображениями конспирации — а дату действительно нужно было держать в тайне от всех, в том числе и от рядовых участников побега. Но захвату власти в лагере способствовало одно обстоятельство, и можно думать, что оно не было случайным: в самый момент захвата в лагере погас свет.
+В конце июля ночи на Колыме уже не назовешь белыми. И это удобно для нападающего, знающего, что ему нужно делать, и крайне неудобно для того, кто стал объектом нападения.
+Лаг. пункт №3 снабжался электроэнергией от шахты №213, находившейся в трехстах метрах. Разбуженный женой (она услыхала выстрел, произведенный при захвате помещения охраны) начальник лаг. пункта старший сержант Аким Проскурин, прибежав в одном белье (была половина второго ночи), но с фуражкой на голове на вахту лагеря, обнаружил, что энергия не отключена, что шахта, питающая лагерь, работает (чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть в окно — огоньки горели), а сам лагерь и ближайшие дома — помещение охраны, дом самого начальника — во тьме.
+Как это произошло? По чьей вине? В архивном следственном деле нет ответов на эти вопросы. Однако нельзя исключить предположение о том, что организатор побега Тонконогов сумел условиться с неведомым «кем-то», что в нужный день (или в один из дней, как только появится такая возможность) и час энергия в лагере будет отключена. И как только стало известно, в какой день это произойдет, на этот день Тонконогов и назначил побег. Перенос даты мог объясняться именно этим.
+Итак, лаг. пункт №3 прииска имени Максима Горького. 490 з/к, в подавляющем большинстве — з/к КТР. По норме здесь полагалось содержать только 450 человек. Их охранял 2-й взвод 4-го дивизиона Северного отряда. В день побега взвод насчитывал 29 бойцов, что составляло менее половины требуемого состава.
+Начальник л/п Аким Проскурин: //«Если считать по инструкции, то на каждых 25 человек каторжан положен один надзиратель. Таким образом всего надзирателей на лагерный пункт требуется не менее 15 человек, которые могли бы обеспечить настоящий режим в лагере, а также на производстве//».
+В наличии было лишь трое надзирателей. Существенно не хватало и бойцов охраны, и оттого часовые на вышках по периметру лагеря (вспомним, что эти часовые присутствуют и поднимают тревогу и в рассказе В.Шаламова, и в книге П.Деманта) не выставлялись здесь ни днем, ни ночью. Лагерь практически не охранялся.
+И в ту ночь с 25 на 26 июля, как и во все предыдущие, на лаг. пункте №3 на дежурстве были: вахтер Перегудов (на вахте лагеря, с пистолетом в кобуре), собаковод Светкин (дремал на той же вахте, оружие ему не полагалось) с тремя собаками, расставленными «по точкам», и дежурный, он же старший надзиратель Васильев (на территории лагеря, безоружный). Итого: один пистолет и три овчарки против 490 з/к. Это охрана?
+Захват начался с того, что освободившийся от своих дневных забот хлеборез Николай Солдатов разыскал на территории лагеря старшего надзирателя старшего сержанта Александра Васильева (по версии Солдатова, Васильев остановил его, когда он шел к себе в барак, и позвал в тот же барак — выпить с Тонконоговым чифирку, эту выдумку не стоит и оспаривать). Конечно, все было условлено заранее, и как только Васильев вместе с Солдатовым пришли в барак (барак, разумеется, был открыт, хотя шел двенадцатый час, а по инструкции барак должен быть закрыт снаружи в 21.30) и Васильев сел на койку в «купе» Тонконогова, надзиратель тут же был задушен ремнем, накинутым на шею сзади. Исполнители — Тонконогов, Сава, Пуц и Солдатов (держал руки спереди). Солдатову, заманившему надзирателя в барак, выпала, как пишет В.Шаламов, «честь начать это дело».
+Несомненно и то, что отправившись на это «чаепитие», надзиратель самым грубым образом нарушал служебную инструкцию, но... нарушал он ее и до этого вечера не раз — и ничего не происходило, поэтому шел, видимо, без всякого страха.
+Свет в лагере в этот момент еще горел. Его отсутствие вызвало бы тревогу охраны — и тогда Васильев не пошел бы в барак к заключенным, да и вахтер Перегудов предпринял бы какие-то действия.
+Далее была захвачена вахта. Вооруженный вахтер представлял опасность — его задушили. Исполнители — Тонконогов и Сава. Безоружного собаковода Светкина (весьма сомнительно, что он так крепко уснул, что не проснулся и в тот момент, когда душили Перегудова — ведь какая-то возня была) связали и, выставив оконную раму вахты, спустили на территорию лагеря и поволокли в тот же барак, где был задушен Васильев. Там бросили на койку рядом, свет еще горел.
+Солдатов и Игошин отправились на кухню с двумя большими, сшитыми заранее сумками-рюкзаками, положили двадцать буханок хлеба, ведро сливочного масла, мясные консервы (количество осталось неизвестным).
+Загрузившись, Солдатов и Игошин вместе с подоспевшими Бережницким и Маринивом, хлопцами дюжими, вдобавок в руке у одного из них был здоровенный тесак, загнали в кладовку находившихся на кухне 7–8 заключенных, не посвященных в ход событий. К ним присоединился — видимо, молча, ни о каком выяснении отношений в тот момент свидетели не вспоминают — и отказавшийся от побега повар Басе (присоединился и тем спас себе жизнь). Кладовку Солдатов запер на замок. Свет еще горел.
+В это время кто-то из беглецов, находившихся в помещении вахты, заметил возвращавшуюся из кино жену (теперь уже вдову) вахтера Перегудова Серафиму.Серафиму решили позвать, для чего все тот же Сава помахал ей фуражкой с крыльца — точно так, как это делал раньше ее муж (свет наверняка еще горел, иначе Серафима не увидела бы этих манипуляции). Серафима тотчас откликнулась, не разобрав, кто ее зовет. На вахте ее схватили и тем же путем, через окно вахты, переправили в лагерь — все в тот же барак №4, на койку к собаководу Светкину.
+Эту возню около вахты — пусть и негромкую, но, видимо, достаточно различимую в спящем лагере (время приближалось к двенадцати) — услыхали еще два полуночника, находившиеся в помещении хозяйственной части (а от нее до вахты метров 20) — опер учетчик (правая рука нарядчика Котова, который в это время мирно спал в бараке хоз. обслуги и, вопреки рассказу П.Деманта, никакого участия в побеге не принимал) и его помощник.
+Опер. учетчик Кузнецов В.Н. (осужден по ст. 58–14 — к.-р. саботаж — УК РСФСР, в каторжанском лагере было несколько з/к ИТЛ им, как особо доверенным лицам, были отданы ответственные места в обслуге) вышел на улицу, чтобы посмотреть, что происходит: //«(...) меня заметил Тонконогов и говорит следуй в хоз. часть и показывает кобур (с пистолетом убитого вахтера —А.Б.). Когда он зашел в хоз. часть сказал, чтобы я и Жаров (пом опер. учетчика, з/к КТР, ст.54–1а УК УССР, осужден на 15 лет каторжных работ. — А.Б.) сидели в хоз. части, взял замок и закрыл на замок. Вместе с Тонконоговым зашел и Солдатов, который заявил может быть я и погибну, но пусть узнают силу балтийцев.
+Прошло около тридцати минут я открыл дверь каптерки и зашел туда, выбил в каптерке окно поленом, так как я почувствовал, что дела плохие, надо сообщить в охрану. Когда я просунулся в окошко, меня заметили и Тонконогов выскочил через окошко вахты и вместе с Худенко подошел в хоз. часть. Сорвав двери вошли и связали сначала меня, проволкой руки назад простыней ноги и положили на кровать, потом связали Жарова. Потом сами ушли, потушили свет»//.
+Беглецы собрались на вахте. Далее по плану Тонконогова нужно было встретить конвоира, который придет за бригадой, заступающей в ночную смену. Вот тут, в начале первого, свет потух.
+Лагерь уже около часа был в руках заключенных и отрезан от внешнего мира (телефон на вахте оборвали сразу же, как только ее захватили). Теперь он погрузился в темноту (а вместе с ним и помещение охраны, где бодрствовал дежурный). Дежурный тревогу не поднял, это будет стоить ему — чуть позднее — жизни. Так же спокойно, видимо, шагнул в темноту лагерной вахты и Грызункин.
+Продолжение показаний Гоя:
+//«Как только боец зашел на вахту, Савва схватил его за винтовку, а Тонконогов наставив на него наган скомандовал: “Руки вверх!” Боец опустил винтовку поднял вверх руки. Савва передал винтовку заключенному-каторжнику Пуц, а сам ремнем стал связывать бойцу руки»//.
+Грызункина отправили в тот же барак и положили на пол около койки, на которой помещались собаковод и вдова вахтера. Барак наконец закрыли на замок.
+До этого момента участникам побега приходилось следить, чтобы никто из непосвященных в их замысел из барака не выходил, а такие были, так как заключенные из бригады Тонконогова привыкли к тому, что их секция на ночь не запирается, и пытались — по малой нужде — из барака выйти, их останавливали: «Ссы тут!», а самому непонятливому — история сохранила и его фамилию — Тонконогов, несмотря на широкий круг забот, нашел время собственноручно дать по морде: «Ну говорят же тебе!..»
+Теперь путь к свободе был открыт.
+Сейчас они построятся в колонну по два...
+... хотя это и бессмысленно — им некого обманывать, никто их не видит: ни души на вышках, да и темно вокруг... так что построились скорее по привычке, чем по делу.
+... вот только сколько их пошло на захват взвода? В показаниях оставшихся в живых беглецов есть противоречия. Гой и Демьянюк расскажут, что на захват пошли все двенадцать. Солдатов же будет утверждать, что он и Игошин остались со своими мешками-рюкзаками на лагерной вахте и должны были присоединиться к беглецам после того, как те разделаются со взводом и возьмут оружие — Тонконогов должен был подать оттуда сигнал.
+Но каков смысл этого разделения и последующего соединения? Действия явно лишние — весь захват должен произойти в несколько минут. А потом еще ждать, когда прибегут эти, с мешками? Да и каким должен быть сигнал?
+После побега Солдатов будет рассказывать, что услыхав выстрелы, он и Игошин поняли, что все пропало (значит ли это, что Тонконогов планировал и взвод охраны захватить без единого выстрела?), и кинулись с вахты без рюкзаков — они так там и остались, они были теперь не нужны (но куда кинулись? — к домику начальника лаг. пункта! — зачем?..).
+Они подошли к помещению охраны. Кто-то стукнет в дверь (наружного поста около помещения охраны не было — по причине все той же малочисленности взвода), дежурный Рогов спросит: «Кто это?» и подойдет, чтобы рассмотреть, в чем дело? Грызункин, что ли, вернулся? Это будет его последняя оплошность, потому что Тонконогов тотчас выстрелит.
+Разбив окно, каторжане ворвутся в дежурное помещение. Раздастся еще несколько выстрелов.
+По словам командира отделения Харьковского, выстрелов было шесть или семь. Бойцы охраны (их было немногим больше, чем нападавших, — четырнадцать человек), застигнутые врасплох — они спали в казарме, смежном помещении, и оплошность дежурного сделала их беззащитными — в одном белье выпрыгивали в окно. А в дежурке каторжане, взломав пирамиду, разбирали автоматы — хватило не всем, вырывали друг у друга. В суматохе Тонконогов выстрелом все из того же пистолета ранил в руку Ивана Гоя — возможно, что обознался, на том была шинель вахтера Перегудова (напомню, что свет все еще не горел).
+Не сговариваясь, толпой каторжане кинулись от помещения охраны к дороге — их тени промелькнули перед окном начальника лаг. пункта.
+Каторжане выскочили на дорогу (Эльген — Хатыннах — Ягодное). Было около часа. На этой дороге и в дневное время движение никогда не было напряженным — кому же понадобится ехать по ней сейчас? Машину можно было ждать и час, и два. Каторжане подождали минут десять и двинулись в сторону «Туманного».
+Больше ни дорога, ни автотранспорт, играющие заметную роль в описаниях Шаламова и Деманта, к реальным событиям отношения иметь не будут. Действие свернуло в тайгу, где беглецы были особенно уязвимы.
+В это время начальник лаг. пункта добежал до вахты и увидел учиненный погром. Посыльный уже мчался в дивизион — до него от лагпункта километра полтора — чтобы поднять тревогу. Бойцы возвращались в казарму за одеждой. Надзиратель Мальцев услышал чей-то крик из барака №4, открыл его и освободил Светкина, Сироткину (вдову Перегудова) и Грызункина. Там же он нашел и труп Васильева. Труп Перегудова Проскурин увидел раньше, потом он освободил все еще остававшихся связанными в хоз. части Кузнецова и Жарова.
+Минут через пятнадцать лейтенант Кондратов привел весь наличный состав дивизиона — шестнадцать человек. Без промедления провели поверку. 478. Минус 12. Аким Проскурин пошел снимать остаток материальных ценностей. Кондрашов с дивизионом (под его командой было 22 человека) начал преследование. Собаки быстро взяли след.
+Побег агонизировал с того момента, как каторжане вышли за территорию лагеря. Часа полтора они были его безраздельными хозяевами. Оставаться дольше здесь было бессмысленно. И бежать тоже не имело смысла.
+У них не было ни карты (ее надеялись взять у какого-нибудь геологического отряда, если встретится, то есть тот же «авось», что и с машиной; правда, у грамотея Худенко была какая-то схема окрестностей с названием ближайших поселков, но она потом и его самого мало выручала), ни знания местности, никакого опыта таежной жизни (все южане), никакого продовольствия.
+Собаки бегут быстро. Бойцы охраны сейчас придерживают их, осторожничают, боясь нарваться в темноте на засаду. Рассветет — и они побегут быстрее. Бойцы — ребята молодые, сильные, тренированные и очень злые.
+Они бегут, точнее — двигаются ускоренным маршем, потому что по тайге долго не побежишь. Какая у них сейчас фора перед преследователями? Километров пять, максимум. На дистанции до Якутска это, конечно, не фора.
+Первая перестрелка случилась вечером следующего дня. Преследователи были совсем рядом. Их встретили огнем из всех стволов, расположившись в кустах по берегу ручья. Перестрелка длилась от силы минут пятнадцать, и Тонконогов скомандовал отход (заранее условились, что для обмана противника он громко крикнет: «Вперед!» — есть в этом что-то комическое).
+У беглецов тяжело — в лицо — ранен Пуц. Брошен пулемет. У преследователей, кажется, подстрелили собаку.
+После первого боя группа Тонконогова потеряет четырех человек из двенадцати: Худенко, Янцевич и Игошин отколются, их судьбы будут развиваться по своему сценарию, раненого Пуца застрелит Тонконогов, когда основная группа двинется дальше. Гой, раненный при захвате оружия, потом вспомнит, что весь следующий день избегал Тонконогова, боясь, что он и его пристрелит.
+На следующий день к вечеру погоня снова настигла беглецов. Случилось это уже недалеко от Эльгена, в месте, которое называлось «12-й километр». Беглецы расположились на ночлег Они были уже сильно измотаны, к тому же вот уже двое суток у них не было ни крошки продовольствия, вся еда — только то, что под ногами: грибы, ягоды... Их преследовали бойцы все того же дивизиона, силы преследователей не менялись и не увеличивались. Им досталось за эти двое суток не меньше. Но у них хоть еда была.
+Очевидно, что силы преследователей у Шаламова и Деманта сильно преувеличены: машины на всех дорогах, самолеты в небе (а что, спрашивается, с того же Ли-2 разглядишь? был бы вертолет или АН-2 хотя бы — тогда другое дело, к тому же и искать угнанный грузовик смысла не было — беглецы двигались тайгой, это было известно уже 26 июля).
+Хотя меры предосторожности во всей округе были приняты. Ветеран Севера В.А.Козина, проживавшая на прииске им. Горького, вспоминала, что на второй день после побега каторжан она поехала навестить детей, находившихся в пионерском лагере на «Стрелке», в нескольких километрах от прииска, и услышала от сына, что около лагеря находятся в засаде дяди военные и эти дяди дают им поиграть настоящие гильзы. Каких-то особых мер охраны на самом прииске Вера Аркадьевна не помнит.
+Бывший заключенный А.С.Сандлер, он находился тогда на «Штурмовом», километрах в тридцати от прииска им. Максима Горького, рассказывал, что в дни, когда ловили беглецов (а было известно, что бежали заключенные — бывшие военнопленные и что они хорошо вооружены), по приказу свыше вооружили чем могли весь партийно-комсомольский актив прииска.
+Бывшая колымская заключенная Е.Е.Орехова находилась в те дни в лагере на Эльгене. Она вспоминает множество военных на улицах поселка во главе с генералом Титовым (генерал-майор Титов, начальник УСВИТЛ, действительно был в те дни на Эльгене) и многодневную канонаду, гремевшую в окрестностях.
+Тот, второй, эпизод мог стать и последним. Назначенный дежурить Бережницкий тотчас уснул, и будь преследователи чуть удачливее, они могли бы взять измотанных беглецов голыми руками. Но не взяли, и опять завязалась перестрелка. На этот раз она длилась гораздо дольше — около часа.
+Беглецам снова грозило окружение: младший лейтенант Коптегов с пятью бойцами слева и сержант Горбунов с другой группой справа уже обходили противника, но увлекшийся атакой командир дивизиона лейтенант Кондрашов неосторожно высунулся из-за стога сена, и случайная пуля попала ему в голову.
+Преследователи, подобрав тело лейтенанта, отступили. Еще двоих бойцов они потеряли в этот день ранеными
+В той перестрелке понесла потери и группа Тонконогова — от нее откололись еще трое: Гой, Демьянюк и Солдатов. В группе осталось всего пять человек. С начала побега прошло менее двух суток.
+А первая отколовшаяся группа беглецов в это время продолжала блуждания по тайге. Из дневника Худенко:
+//«28 июля 1948 года. Наконец мы встретили первые избушки. К сожалению они оказались пустые — в них жили дровозаготовители с прииска им. Водопьянова в 1937 г. и 1941 г. Держим курс на север. Поднялись на громадную сопку, совершенно голую на своей поверхности. Хочем сильно кушать. Без продуктов идти дальше на север не решаемся. Сегодня ночью будем возвращаться обратно к реке. С этой сопки на восток через долину видны громадные белые бараки — наверное, Эльген-уголь.
+июля 1948 г.
+В своем верхнем течении река очень узка. Здесь мы обнаружили лесопилку, которая уже много лет пустует. Будем варить грибы, одними ягодами жить тяжело (...)
+Двигаясь вниз по реке я нашел газету (3–4 стр.) Сов. Колыма за 15 июля 1948 г. Надо быть осторожным, здесь близко живут люди. Тропинка. Дорога через реку. Видел подводу с одним человеком. Ночь. Будем отдыхать. Утро вечера мудренее. Завтра будем кушать»//.
+То, что в рассказе Шаламова выглядит едва ли не геройством: набрали оружия и патронов сколько было нужно, а продовольствия не взяли, в реальной обстановке становится бедой.
+//«30 июля 1948 г.
+Доброго утра, мои товарищи. Мы сегодня будем кушать. А какова судьба тех девяти, что с ними? Я слышал что параллельно нам перемещалось несколько прорвавшихся, но не уверен был, что то наши и не пошел на сближение.
+К 4 дня увидели сенокос, а вскоре сенокосцев и их жилье. Оказалось, что здесь живут заключенные с п/п (подлагпункта. — А.Б.) Ледяного, река зовется Хатыннах. Они нас очень испугались. Мы просили кушать, они сказали, что ничего нет. Но соли они таки немного дали. Уходя от них, метрах в 200 от жилья нашли кусок хлеба. Мы приободрились, повеселели. Решили добыть пищи и на Север.
+июля 1948 г.
+Мы решили таки найти Мылгу. Блуждали целую ночь и впустую. Эх! как плохо, что нет карты. Где движешься, ничего не знаешь. Пошел дождь. Отдыхать решили у реки Хатыннах. Поддерживаем себя ягодами и грибами (...).
+августа 1948 г.
+Сегодня неделя, как мы на воле. Как хорошо, как приятно. Мы бодрые, но заметно ослабели. Сегодня будем стеречь подводу с продуктами для сенокоса. Миша (Янцевич. — А.Б.) приболел. Это меня очень беспокоит».//
+Но восстановим хронологию и вернемся к бою в окрестностях Эльгена. 30 октября, на заседании Военного трибунала в Ягодном, подсудимый Солдатов так расскажет об этом эпизоде:
+«(...) расположились около стогов сена на отдых, причем установили дежурство. По сколько наш часовой заснул, то вдруг мы услышали, что от нас метров на 50 разговор и стали нас окружать. Тогда мы отскочили в кусты и залегли, после чего вновь завязался бой, который длился около часа. Так как с нашей стороны из куста где залегло шесть человек прекратился огонь, то я подумал, что их убили и стал удаляться в глубь кустов, по направлению к реке Таскан, которую переплыл и взошел в барак, в котором никого не было.
+На вопрос председательствующего: Во время боя я находился за пеньком, а недалеко от меня в большом кусте залегли Тонконогов, Сава, Бережницкий и другие. Я открывал стрельбу тогда когда из-за стога показывался человек. Я слышал у их из-за стога раздавалась команда и я выстрелил не более пяти раз, т.к. при мне не более три человека показалось. Убил ли их я, или нет — я не знаю, ибо после моих произведенных выстрелов они залегли. Гой был от меня в стороне, а поэтому куда он девался я не заметил.
+Продолжение показаний: Когда я пришел в барак расположенный был на берегу реки Таскан, то я сразу же лег спать, а проснувшись в 4 часа утра я услышал разговор, сразу же из карабина выстрелил в окно. После чего стал наблюдать и заметил человека по которому произвел выстрел, но в него не попал. Через щели стены я заметил другого человека, по которому тоже самое выстрелил. Но тоже самое не попал. Через окно я заметил 2-х лошадей тогда я через окно выбегаю и сажусь на лошадь, на которой направился к сопкам. По мне в догонку дали автоматную очередь. Но погони не было со стороны их. На лошади я по сопкам ездил около трех суток. В это время я питался ягодами и грибами, а затем когда я уснул, то лошадь от меня ушла и найти ее больше я не мог. После чего я пришел в поселок Лагталах (Лыглыхтах. — А.Б.) 31 июля и в помещении электростанции был задержан сержантом Ефимовым».
+Так оно все примерно и было. Захватив эту лошадь, Солдатов трое суток, скорее по ее воле, чем по собственной (на следствии он скажет, что лошадь возила его одним и тем же маршрутом и он ничего не мог с ней поделать, что в общем-то удивительно, коль скоро герой наш вырос хоть и в подмосковной, но все-таки деревне и лошадь, наверное, видел не впервые), скитался по окрестностям вышеназванного поселка — станции узкоколейки, по которой возили уголь на Тасканский энергокомбинат. Голодал, раз у встреченного ссыльнопоселенца Петрова М.И. разжился табаком и спичками. Оставшись без лошади, 31 июля зашел в поселок — сначала на разведку, да и голод гнал к людям. На другой день решил сдаться, потому и пошел в людное место. Почему в людное, понятно: здесь, предполагал беглец, охрана стрелять не будет. Он не ошибся, но имя своего пленителя-спасителя запомнил, наверное, на всю жизнь.
+Задержанный Демьянюк последний свой бой и последующие события описывал на допросе 6 августа так:
+«Мы с Гоем сразу пошли в правую сторону, остальные ушли в лево. Позднее мы слышали перестрелку. Мы с Гоем ушли в лес и там переночевали. На третьи сутки (с начала побега, то есть 28 июля. — А.Б.) мы с Гоем пошли в низ по течению неизвестной речки, дошли до лодки и на этой лодке переплыли реку. Переплыв реку я был с автоматом с полным зарядом, а Гой имел револьвер с патронами. Мы с ним шли по реке целый день, но ни кого не встретили и зашли на островок в лес там переночевали. Утром мы с Гой решили спрятать оружие в траву, а сами возвратились обратно с целью увидеть людей и сдаться в плен. На 5-е сутки мы с Гоем будучи голодными легли днем спать около реки и не слышали как к нам подплыли на плоту 6–7 человек, одна из них женщина и нас разбудили. Они нас спросили, кто мы такие. Мы им рассказали, что мы участники банды и они нас забрали, посадили на плот и по речке спустили к воинской части, где и сдали органам».
+В группе, двигавшейся на плоту (была ли это поисковая группа или она имела какие-то другие цели, по делу неизвестно), старшим был сержант Варлам Киготкин, командир отделения ВСО совхоза «Эльген». Его и находившегося с ним вместе бойца пожарной охраны совхоза «Эльген» Петра Яворского (ранее, кстати, судимого за воинское преступление на 5 лет ИТЛ и досрочно освобожденного в ноябре 1947 года — на Колыме издавна существовала традиция комплектовать пожарную службу из бывших и нынешних заключенных) 31 июля допросил оперуполномоченный райотдела по СГПУ лейтенант Жуйков.
+Свидетели, а в этом эпизоде они были самыми что ни на есть действующими лицами, нарисовали ту же картину: 29 июля Киготкин и с ним четыре бойца пожарной охраны (о женщине ничего не говорилось) сплавлялись по реке Таскан, и примерно в 17 часов Яворский увидел на левом берегу людей, они лежали на песке, укрывшись бушлатом, им приказали встать, а когда те поднялись, стали видны лагерные номера у них на брюках — сплавщики поняли, что перед ними бежавшие из лагеря каторжники; оружия при них не оказалось, беглецы сказали, что спрятали его примерно в 30 километрах отсюда (позднее они покажут, где именно, и оружие будет найдено); при задержании Демьянюк и Гой, а это были именно они, сопротивления не оказали, только ругались нецензурно.
+Лейтенант Жуйков счел необходимым зафиксировать и это обстоятельство, однако не указал, кому была адресована эта брань: пожарникам ли, не вовремя нарушившим их сон? Тонконогову, втравившему каторжан в эту историю, или вообще судьбе?..
+Задержанных намеревались доставить в совхоз «Эльген», но по дороге встретили группу бойцов и командиров во главе с генерал-майором Титовым — им и передали.
+Отмечу, что в обоих случаях — в случае с Солдатовым и в случае с этой парой — задержание происходило прилюдно, при свидетелях-посторонних. Может быть, по этой причине все трое и остались в живых. С Худенко и Игошиным случилось иначе.
+Их задержал Куприян Абросимов, сержант, лагерный надзиратель (однако не с того лаг. пункта №3, с которого бежали каторжане). Вместе с группой бойцов он был послан в засаду на переправу через Мылгу, в место, которое называлось «16 километр». 7 августа Абросимова допросил оперуполномоченный райотдела по СГПУ лейтенант Трофимов.
+Абросимов показал: //«У реки стоят несколько пустых домиков, в одном из которых проживает сторож, он же является и перевозчиком на лодке. Именно в этом домике я и организовал засаду, при чем два солдата были на чердаке, а я с одним солдатом внутри помещения. Примерно в 22.00 часа 6 августа мы заметили, что на противоположном берегу реки появились два мужчины. Я приказал перевозчику-сторожу идти на берег и подать подошедшим лодку с целью переправы их на наш берег, одновременно предупредил, что в случае если это беглецы, то он во время перевоза должен достать белый носовой платочек// (это у перевозчика на таежной реке? — шутник сержант, свой, небось, отдал, да и то, наверное, не очень белый. — А.Б.) //и утереть нос, что будет сигналом о том, что он перевозит беглецов. Сторож подойдя к берегу, что-то стал говорить неизвестным, стоявшим на противоположном берегу, затем сел в лодку и поплыл к ним. Причалив к берегу, сторож вышел из лодки и подойдя к неизвестным что-то стал говорить. Один из неизвестных отлучился в кусты и моментально возвратился. Сторож и неизвестные сели в лодку и стали плыть к нашему берегу при чем сторож достал из кармана платок и вытер нос, т.е. дал нам сигнал, что везет беглецов.
+Причалив к берегу они все трое сошли на берег и как только подошли к домику, где мы были в засаде, то мы сразу выскочив наставили на них оружие и скомандовали: “руки вверх!”. Неизвестные подняли руки, а сторож (он в этой истории так и останется безымянным. — А.Б.) отошел в сторону. Зная о том, что у беглецов должны быть автоматы, я спросил “где оружие?” На что получил ответ — “оружие в лодке”. Мы подошли и взяли с лодки два автомата и три рожка с боеприпасами. Задержанных завели в сени помещения и стали их опрашивать. Задержанные назвались первый каторжником Худенко Василием Михайловичем второй Игошиным Алексеем Федоровичем. На вопрос: “где их коллега беглец Янцевич?” Игошин рассказал, что до 2 августа 1948 г. они трое были вместе. 2 августа 1948 г. Янцевич, будучи в болезненном состоянии, остался у стога сена в районе “Шубинского зимовья”, а они т.е. Худенко и Игошин вышли к дороге по которой шла подвода с продуктами для рабочих зимовья. При попытке ограбить эту подводу они были обстреляны солдатами, в силу чего не совершив ограбление они вынуждены были скрыться в кустах, а когда подошли к стогу сена, то там Янцевича не оказалось. Таким образом, они остались двое и Янцевича больше не встречали.//
+(Тут возможны варианты. Первый: Янцевич действительно был нездоров — вспомним последнюю запись в дневнике Худенко о Мишиной болезни, и тогда он и впрямь отлеживался в то время, когда «коллеги» пошли на промысел, а услышав выстрелы, махнул с этого места и больше к нему не возвращался, опасаясь засады, ведь «коллеги», будучи взятыми в плен, могли назвать место, где он скрывался. Вариант второй: болезнь была до известной степени симуляцией, Янцевичу, если он нес энное количество золота, нужно было от «коллег», не менее его беспомощных в этой ситуации, оторваться, а потому, только спровадив их, он и направился по одному ему известному маршруту и даже выстрелов за спиной не слышал, а если и слышал, то только быстрее побежал прочь. Можно предположить, что, встретив отпор. Худенко и Игошин рванули в сторону, противоположную «Шубинскому зимовью», так и не вспомнив про друга Мишу — это третий и, наверное, не последний вариант. — А.Б.).
+//Дождавшись рассвета, т.е. в шестом часу утра 7-го августа 1948 года задержанных Игошина и Худенко мы стали конвоировать в райотделение МВД пос. РИК-Таскан. Переправившись через реку Мылга мы пошли по тропе, при чем один солдат шел впереди метров на 80 как дозорный, за ним задержанные, после их я и двое солдат. Таким порядком мы прошли примерно километров семь. Не доходя до проселочной дороги, которая идет в пос. Эсчан, примерно 100 метров, задержанные воспользовались густым лесом по обе стороны тропы и хотели скрыться в лесу. С места нашего нахождения стрелять по ним было невозможно, т.к. преграждал лес, поэтому мы с солдатом// (фамилия опять не называется. — А.Б.) //бросились вперед по тропе и в момент когда бежавшие оказались в поле нашего зрения я из винтовки дал выстрел в Худенко и он упал. Солдат дал выстрел по Игошину, однако последний пытался скрыться за куст, но был убит вторым выстрелом из винтовки этим же солдатом// (ефрейтором Черепановым — это будет указано в другом документе. — А.Б.). Не подходя к трупам, но убедившись, что они не ранены, а убиты (как это можно было сделать? — А.Б.), я послал солдата в райотделение МВД с докладом о происшествии, откуда в скором времени прибыл оперативный работник, который поднял трупы и направил в морг.
+Описания последнего боя группы Тонконогова в материалах архивно-следственного дела нет. Видимо, он случился 29 июля. Этим числом помечен протокол осмотра места происшествия, составленный оперуполномоченным райотдела МВД по СГПУ мл. лейтенантом Мелеховым: //«(...) в районе 12 километра от пос. Эльген Среднеканского района произвел осмотр места происшествия. Осмотром установлено, что на расстоянии 2-х км от дороги в левую сторону идущей от пос. Эльген на Мылгу в тайге в разном положении, в радиусе 25 метров лежало 5-ть трупов мужчин»//.
+Это были Тонконогов (из акта о смерти: «Диагноз. Огнестрельное ранение мозгового черепа с разрушением мозгового вещества»), Клюк (из акта о смерти: «Диагноз. Многочисленные ранения грудной клетки с размозжением легких»), Бережницкий (из акта о смерти: «Диагноз. Сквозное пулевое ранение черепа»), Маринив (из акта о смерти: «Диагноз. Слепое ранение груди слева») и Сава (из акта о смерти: «Диагноз. Слепое пулевое ранение черепа с повреждением затылочной кости и мозга»).
+В числе причин смерти в четырех случаях из пяти названа кровопотеря. Значит ли это, что раненых попросту бросили без медицинской помощи, хотя, напомню, что в группе преследователей были два мед. работника? Акты о смерти помечены 31 июля. Возможно, разница в два дня объясняется тем, что акты о смерти составлялись уже в больнице прииска имени Максима Горького.
+Были в том бою потери и у преследователей: два бойца (Бжахов и Богданович) убиты, двое или трое ранены, один из них (Урманшин) тяжело.
+Янцевич. По документам, он погиб последним из всех участников побега, 26 августа. И уйти ему удалось дальше всех. 20 августа ночью Янцевич появился на отдаленном загот. пункте «Сопканья», в 210 км от поселка ТасканРИК. Это уже на территории соседнего, Среднеканского, района. Был вооружен автоматом (с тремя дисками). По словам не то сторожа, не то зав. загот. пунктом Рахманова П.А., «бандит с автоматом» пытался его убить, но его оружие дало осечку, и Рахманову удалось бандита обезоружить.
+Обстоятельства следующих дней кажутся не совсем понятными. Рахманов не спешил никуда сообщить о поимке бандита, хотя и знал, что тот — беглый каторжник (да и как бы он мог это сделать? — телефонов-автоматов в тайге и по сей день нет). А Янцевич не пытался двигаться дальше, хотя, видимо, мог с заимки уйти (но куда? — в одиночку, без знания местности, без опыта жизни в тайге, в надвигающуюся зиму). Стороны как бы достигли согласия...
+Так продолжалось до 26 августа, когда на Сопканью пришла группа охотников-заготовителей с Мылги. Еще в пути бывалые охотники обнаружили следы неизвестных людей, а потому, зная о побеге группы каторжников и о том, что не все они еще пойманы или убиты, подошли к загот. пункту настороже. В избе они застали только Петра Рахманова. Янцевич в это время находился у реки, ловил рыбу. Охотники тотчас же решили его задержать и двинулись к нему с оружием в руках. Янцевич кинулся от них в тайгу и был застрелен.
+Далее следуют обстоятельства уж и вовсе странные. ...охотники (их было трое, старшим был, видимо, якут Елисей Амосов, 1918 г. рождения, уроженец Таскана, образование три класса, член ВКП(б) с 1944 года, награжден медалью «За доблестный труд») закапывают его на другой день, 27 августа, около загот. пункта и опять отнюдь не спешат известить органы о случившемся.
+Только 15 октября П.Рахманов с Сопканьи написал докладную на имя начальника Среднеканского райотдела МВД, в которой сообщил об убийстве беглеца с прииска имени Горького. 25 октября был допрошен уже названный мною Амосов Е.П. Он же, Амосов, 8 января 1949 года доставил из тайги труп. И хотя ни опознать его, ни идентифицировать, ни даже вскрыть не было возможности ввиду некротического распада мягких тканей, следствие по обстоятельствам дела, по вещественным — автомат с дисками, одежда, а также и письменным — полуистлевшая записная книжка с перечнем членов бригады, письмо из дома — доказательствам пришло к выводу о том, что на Сопканье был убит именно Янцевич.
 ~~DISCUSSION~~

Мифы истории СССР

Инструменты пользователя

Инструменты сайта

Различия

Инструменты страницы